– Серёг, какой дворец громим? – спросил кто-то.
– Все дворцы громим! От дома к дому мешок поволокли, тащим вместе, и камнями по окнам! Камни экономь! Бежим и тащим! Смелее!
Почти до финала «Птичьего гриппа» сохраняется ощущение, что Егор Рылеев ищет свое место в политической жизни, настоящее дело. Но все не то, вся молодежь, с которой Егор сближается, словно больна птичьим гриппом.
Птицы вырывались из опекунских рук, чтобы устремиться к солнцу. Они летели к солнцу. Они пылали заразой, мучились, сгорая в тяжелом бреду, взмахивали крыльями из последних силенок. Они делали круг над хозяйским двором, и возвращались. Опаленные.
Птицы расставались с жизнями. Но перед смертью им казалось, что, издыхая, они отравляют и губят солнечным кошмаром всех на свете, весь этот белый свет!
Они рассчитывали на это – ВСЕХ ЗАРАЗИТЬ!
И лишь на последних страницах мы узнаём, что Егор, оказывается, – агент спецслужб. Своему куратору Ярославу он объясняет, почему занимается доносительством:
– Ты прав, когда их пытаешь, и я прав, когда их сдаю тебе, потому что Россия – страна необычная. Мы страна, где после победы любого мечтателя опять миллионы душ будут загублены. Сейчас постепенно что-то как-то налаживается. Чинуши воруют, олигархи нефть сосут, от чурок черным-черно, народ мрет. Но чего-то невидимое поменялось. К лучшему. Какие-то весы сместились. А это мечтателей становится меньше. И больше обывателей. Тех, которые детей растят, работают, начинают зарабатывать. Мы с тобой, Яр, заняты делом странным. Кто нас рассудит? Я тебе одно скажу: мечтатель – враг народа, потому, что народ – обывателей. И наконец-то наша, обывательская вера пробуждается!
Правда, после того как с его помощью спецслужбы узнают о месте сбора «революционных штабов» (факт вполне документальный, относящийся к марту 2006 года) и происходит массовое избиение активистов, в Егоре что-то переворачивается. Он понимает, что натворил, осознает ценность и силу этих ребят, которых свозят в больницы с переломами и сотрясениями. И, убедив себя – «Я САМ СЕБЕ ХОЗЯИН», Егор совершает акт возмездия: бьет вилкой Ярославу «под челюсть».
Глупый, самоубийственный шаг. Ярославов сотни, а может, и десятки тысяч. Но все же это порыв живого человека. Непродолжительное – от прозрения до несомненного физического устранения – время живого…
В «Птичьем гриппе» Шаргунов-писатель показал, что молодежная политика дело бесполезное, бесплодное, и причина здесь не в качествах их лидеров, а в том, что все продано, все под колпаком. «Ты у нас был одним из многих», – сообщает Ярослав Рылееву. – «…Таких, как ты, еще треть!» Но Шаргунов- человек политику не бросил, и когда остальные его сверстники превратились (точнее были превращены) в изгоев и маргиналов, он, наоборот, стал заметной фигурой в «системной» партии «Справедливая Россия», получил возможность создать свою организацию «УРА!», высказываться в газетах, на радио, нередко и на ТВ, причем высказываться довольно смело. Хотя его смелость стала дозированной и выборочной, критика ограниченной.
Шаргунов участвовал в «Марше несогласных» 14 апреля 2007 года; автозака он избежал, но в своем интернет-дневнике высказался о жестокости разгона довольно определенно и резко («Если власть и дальше позволит себе так наглеть – не будет пощады этой власти»), а через несколько дней опубликовал статью в «Русском журнале», где уже кроме критики режима оказался такой абзац:
Если власть решится на исторический рывок, возьмется за науку и производство, демографию и культуру и попросит: затяни пояс и не надо спорить, помогай строить Великую Россию, тогда ценность «свободы слова» и «демократических процедур» отойдут для меня на третий план.
Нынешний «безыдейный диктат» Шаргунов призывал власть сменить на идейный, и в этом случае, надо понимать, он бы власть полностью поддержал.
Летом 2007-го он стал резко превращаться в партийного деятеля. О прозе, кажется, было забыто окончательно, точнее, она даже стала мешать: приходилось то и дело доказывать, что он никогда не употреблял наркотики (в отличие от героев с фамилией «Шаргунов» из повестей «Малыш наказан» и «Ура!»), не вступал в половую связь с негритянкой, что вообще он – примерный семьянин и борец за справедливость на государственном уровне. Статей Шаргунов стал писать меньше, рубрику «Свежая кровь», которую вел в «Независимой газете» с 2003 года, забросил, зато во множестве раздавал интервью, комментарии по всем вопросам бытия…
Пиком карьеры Шаргунова-политика («системного» политика) можно считать включение его в федеральный список (третьим номером) на выборы в Госдуму от партии «актуальных левых» в сентябре этого года. Благодаря чему о Шаргунове узнали миллионы людей, в нем почувствовалась довольно серьезная, хотя и притаившаяся, сила. Как бы там ни было, но среди безвольных и безъязыких пешек, из которых в основном состоят все эти предвыборные списки, оказался пусть мимикрировавший под них, но все же живой, а значит, опасный человек.
И его вычеркнули. И из списка, и из «системной» политики. Швырнули к талантливым, неглупым, надеюсь, честным и, хоть убей, по-моему, не врагам России Яшину, Литвинович, Удальцову, Милосердову, Малышевой, Гайдар.
С одной стороны, случившееся с Шаргуновым-политиком – его (да и не только его) трагедия. Компромиссы, лавирование, мимикрирование оказались напрасными. «Если враг не сдается – его уничтожают», – заявил некогда классик советской литературы. Но государственная машина этим никогда не ограничивалась – она уничтожала и сдавшегося врага.
