изрезать на куски. Полоснул ножом по груди, но возмутились горожане. Отбили женщину и укрыли ее. Ссориться с народом Брюховецкий и его подручные не стали, да и не до того было. Гонцы гетмана уже скакали по разным городам с условным сигналом, и подготовленный мятеж полыхнул сразу по многим городам.
Попали в плен воеводы Тихачев, Загряжский, Клокачев, Кологривов, их ратников истребили. В Стародубе погиб Игнатий Волконский со всем русским гарнизоном. В Новгороде-Северском дрался до последнего Исай Квашнин. Его силы таяли, и заявилось трое сотников. Предоставили выбирать – или сдаться, или ждать мучительной смерти, а молодую супругу Квашнина обещали отдать на потеху казакам. Воевода приказал их повесить. Перед последним боем хотел избавить жену от поругания, ударил ее саблей, а сам пал в рубке. Но воевода слишком любил супругу, рука дрогнула. Она выжила – единственная из отряда Квашнина. Всего от России отложилось 48 городов и местечек, изменники захватили 14 тыс. руб., на 74 тыс. руб. пожитков русских чиновников и воинов, 183 пушки, 142 тыс. четвертей хлеба (посланного русским правительством подкормить бедствующую Украину).
Брюховецкий отправил посольство в Стамбул, и великий визирь согласился принять его в подданство. Гетман пытался взбунтовать и донских казаков, отправил воззвание: «Москва с ляхами постановила славное Запорожское Войско и Дон разорить». Но здесь ложь не прошла. Донцы повязали его гонцов и отослали к царю. И даже на Украине восстание Брюховецкого точно так же, как измены Выговского и Юрия Хмельницкого, не стало всенародным. Часть казаков гетман сумел сбить с толку, а большинство просто растерялось в вихре стремительных событий, боялось что-то предпринять против гетманских и полковничьих отрядов. В Киеве горожане приняли сторону русских, и воевода Шереметев удержал город. Удержались и Нежин, Переяслав. Там были сильные гарнизоны, и на приманки «свободно уйти» они не поддались. В Чернигове полковник Самойлович занял «новый город», но воевода Андрей Толстой укрепился в «старом», а на предложение капитулировать ответил вылазкой и побил многих осаждающих.
Алексей Михайлович приказал Ромодановскому вести на Украину армию. Но расчеты заговорщиков на погоду вполне оправдались. Весна в 1668 г. запоздала, в апреле еще лежал снег, потом дороги развезло. Царь гневался, что белгородские полки медлят, не спешат на выручку осажденным. Писал такие письма, что мало не покажется! «Врагу креста Христова и новому Ахитофелу князю Григорью Ромодановскому. Воздаст тебе Господь Бог за твою к нам, великому государю, прямую сатанинскую службу…» В мае, невзирая на непролазную грязь, воеводе пришлось выступить. Но обозы и пушки сразу завязли, воины выбивались из сил. В таких условиях продвигаться дальше значило погубить армию, и Ромодановский решил действовать иначе.
Он не стал отдаляться от границы. Остановился лагерем и разослал легкие отряды. Конница князя Щербатова и Лихарева разбила казаков у Почепа, под Новгородом-Северским. Ромодановский выманивал противника к себе, и его тактика сработала. Брюховецкий надумал сам идти против русских. К нему собрались полковники с Правобережья, якобы отпавшие от Дорошенко. Приехал мурза Челибей, посол Турции и Крыма, принял присягу на верность султану (гетман, ничтоже сумняшеся, принес ее на кресте и Евангелии). Пришла татарская орда. Но искренностью союз не отличался. Челибей сразу предъявил счет – крымцы пойдут воевать лишь в том случае, если им заплатят 10 тыс. золотых.
Брюховецкий пробовал торговаться: вроде бы раньше вперед не платили. Челибей упрямился, и кое-как сошлись на 7 тыс. Гетман с татарами двинулся к месту сбора полков возле Диканьки, и тут-то выяснилось, что он оказался жестоко обманутым. Неожиданно узнал, что туда же идет Дорошенко с войском! Причем отрекаться от власти он отнюдь не собирается. Наоборот, потребовал от Брюховецкого сдать знаки гетманской власти. Тот кинулся к Челибею, просил вмешаться именем султана. Но мурза брезгливо отмахнулся – ответил, что их внутренние разборки султана не касаются. Казаки вступать в сражение «за гетманов» отказались. А полковники давно ждали этого момента, схватили Брюховецкого и выдали сопернику. По приказу Дорошенко его забили насмерть дубинами и бросили без погребения.
Однако и победитель просчитался – подлая и жестокая расправа с гетманом возмутила рядовых казаков. Они забурлили. Кричали, что Дорошенко вообще нехристь и «татарскую веру принял». Ему пришлось неделю стоять на месте и поить все войско. Старшина уговаривала казаков признать его гетманом обеих частей Украины. Но уломали не всех. Запорожцы объявили, что Дорошенко – «гетман ханского величества», и ушли в Сечь. Татары тоже предпочли повернуть в Крым. Не зря же они получили с Брюховецкого предоптату. А набрать полон можно было и на Украине, на обратном пути. Других казаков бочки с вином и горилкой все-таки привели в сговорчивое состояние, нетрезвым хором Дорошенко выкрикнули гетманом. Но он понимал, насколько непрочны такие настроения. На всякий случай уехал к себе в Чигирин, а командование на Левобережье передал наказному гетману Демьяну Многогрешному и своему брату Григорию.
Ромодановский не вмешивался в свару между гетманами. И на территорию Украины он не углублялся. Подавлять мятеж, покорять город за городом, как раньше делали поляки, значило вызвать ответное озлобление. Воевода давал казакам самим осмыслить случившееся, увидеть, что из этого получается. Он взял Котельву и Опошню, но армия стояла на месте, только высылала помощь уцелевшим русским гарнизонам. Ну а в сентябре помощники Дорошенко все же сорганизовались. Собрали войска, дождались татар. Двинулись на север, к осажденным городам. Вот теперь-то Ромодановский дождался своего часа. Его полки «ожили» и стремительно ринулись на врагов.
Одно полчище изменников подступило к Нежину, высокомерно угрожало воеводе Ивану Ржевскому, что сотрет «москалей» в порошок, – и вдруг пронеслось известие, что русская армия уже рядом! Масса сторонников Дорошенко сразу переполошилась, замитинговала и разбежались. А наказной гетман Многогрешный привел свое воинство к казакам, осаждавшим Чернигов. Пошел на штурм, гарнизон воеводы Толстого под напором неприятелей оставил «старый город», засел в последнем убежище, городском замке. Но Ромодановский от Нежина повернул к Чернигову и двигался так быстро, что захватил неприятеля врасплох. Казаки Многогрешного торжествовали, захватили «старый город» – но в этом городе они оказались окружены.
