принял сторону миргородцев, их полковник Апостол считался самым верным подручным гетмана. Мазепа написал царю, и Петр по его ходатайству рассудил спор в пользу Миргородского полка. Но и сам Петр надумал разрабатывать на Самаре селитренные промыслы, прислал сюда работников. Запорожцы возмутились таким нарушением их владений, принялись нападать на появившиеся артели, выгоняли их, избивали или убивали людей. В этих драках выдвинулся Кость (Константин) Гордиенко – он отличался тупой и беспричинной ненавистью к «москалям». Только из-за того, что они «москали».
Голытьба мечтала о походах, о добыче. На восстание Самуся и Палия Сечь охотно откликнулась. Как уже упоминалось, атаман Федор Шпак повел туда 3 тыс. казаков. Они действовали отдельным корпусом вдоль Днестра, причем можно было отметить, что запорожцы целенаправленно искали заработков. Повстанцы уничтожали «ляхов» подчистую. А сечевики всех поляков и евреев, попавших к ним в руки, додумались не резать, продавали их татарам. Но в это же самое время, в 1702 г., другие отряды запорожцев «отличились» откровенным разбоем, разграбили большой караван греческих купцов. Разразился международный скандал. Турция потребовала от царя оплатить убытки, выставила счет на огромную сумму, 100 тыс. ефимков (серебряных талеров). Наверняка круто завысила. Но ссориться с султаном в такое время было никак нельзя, царскому правительству пришлось уплатить.
Хотя запорожцы отделались только выговорами и предупреждениями. Заняться наведением порядка на южных окраинах Петр был не в состоянии. Он решил воспользоваться ситуацией, пока Карл XII с главными силами бродит по Польше. Захватить те самые земли, на которые претендовала Россия, – выход к Финскому заливу. Разбитая армия восстанавливалась, полки переформировывались. Войска под командованием фельдмаршала Шереметева в нескольких боях растрепали корпус Шлиппенбаха, оставленный Карлом в Прибалтике. Здесь отличились и украинские казаки. Их атаман Обидовский умер, жестоко простудившись в зимних боях.
А в 1702 г. царь начал наступление на Неве. Взял крепость Нотебург, переименовав ее в Шлиссельбург. Следующей весной был захвачен Ниеншанц в устье Невы, рядом был заложен новый город – Санкт-Петербург. Овладели и городами Копорье, Ямбург. Ижорская земля – она же Ингрия или Ингермандандия, вернулась в состав России.
Карл XII не придал этим событиям никакого значения. Он сохранял упрямую уверенность, что русские – слабый противник. Он разгонит их, когда захочет. На донесения о строительстве Санкт-Петербурга король пренебрежительно отмахнулся: «Пускай царь трудится над закладкой новых городов, мы хотим лишь оставить за собой честь впоследствии забрать их…» По Европе в это время загрохотала другая война – за «испанское наследство». Сцепились в клубок Франция, Испания, Англия, Голландия, Австрия, германские и итальянские государства. Но союзниками шведов оказались обе стороны. Франция возлагала на них надежды в Польше и Германии. Англия и Голландия желали, чтобы они подольше оставались в Польше, потом повернули на Россию – не вмешиваясь в германские дела. Для этого голландцы выделили Карлу колоссальный заем в 750 тыс. гульденов.
Шведская армия продолжала преследовать Августа, вступила в западные районы Польши. После осады сдался город Торунь, Карл опять поживился контрибуцией в 160 тыс. злотых. За другой большой город, Познань, сражаться не пришлось. Здешний воевода, молоденький Станислав Лещинский, был горячим поклонником шведского короля. Приехал к нему, передавшись со всеми владениями. Был счастлив пристроиться в окружении Карла. Но Август не испытывал желания сразиться со шведами, а Речь Посполитая была обширной державой. Король сбежал из западных областей и снова очутился на востоке. А паны перекидывались туда-сюда, к кому выгоднее. Когда шведы ушли из Литвы, там оживились сторонники Августа, коронный гетман Сенявский, его помощник Вишневецкий и литовский гетман Огинский.
Гоняться туда-сюда за Августом Карлу надоело. Он решил просто сменить польского короля. В конце 1703 г. опять повернул к Варшаве. Потребовал от сенаторов созвать сейм. Он открылся в январе 1704 г., и послушные делегаты приняли решение, продиктованное Карлом. Объявили Августа низложенным. Вместо него Карл XII задумал посадить такую фигуру, чтобы убить двух зайцев – отработать субсидии Людовика XIV, удовлетворить его, но соблюсти и свои интересы, чтобы новый король слушался шведов. Сперва намечал Якуба Собеского. Сын покойного Яна Собеского, победителя турок! Узнав об этом, окрылилась его мать пани Марысенька, устроившаяся в Риме. Повела в Ватикане агитацию за своего сына и шведских покровителей. Но о Собеском болтали слишком много. Сторонники Августа схватили его и увезли в Саксонию.
Карл XII предложил корону его брату Александру. Поразмыслив, тот отказался. А вести переговоры, оценивать, взвешивать было совсем не в натуре шведского короля. Одержанные победы кружили ему голову, он уже чувствовал себя распорядителем европейских судеб. Карл рубанул сплеча, приказал сейму избрать Станислава Лещинского. Хотя этот кандидат не имел абсолютно никаких заслуг, в Польше он не пользовался мало-мальски весомым авторитетом. Раньше он принадлежал к «французской» партии, сейчас заглядывал в рот Карлу. То и другое в полной мере устраивало шведского короля. Но он, будучи отличным воином, оказался никудышным политиком и дипломатом.
Август только и мечтал о сепаратном мире! Да и для шведов это стало бы куда более выгодным! Заставить польского короля примириться, как датчан, а то и принудить к союзу. Однако Карл перечеркнул такую возможность. А поляков он глубоко оскорбил. Силой низверг одного короля и навязал другого. Одних возмутило, что чужеземец нарушил их «свободы»! Другие негодовали, что поставили Лещинского – чем он лучше их самих? От шведов отпали многие из тех, кто поддержал их. Недовольные паны созвали в Сандомире конфедерацию, объявили делегатов Варшавского сейма изменниками, а их решения – незаконными. Польшу расколола гражданская война.
Мятежные казаки на Правобережье увидели в этом новые перспективы. Самусь и Искра самолично отправились к Мазепе. Доказывали, что польская держава разваливается, и они со своими городами готовы перейти под протекторат царя. Однако Мазепа сделал все, от него зависящее, чтобы переговоры зашли в тупик. А царю опять послал отписки, полные клеветы. Между прочим, сам гетман установил контакты с Лещинским в 1703 г. – когда Станислав еще
