не высадит раму окна отеля,чтобы проклястьсправляющих праздник в дымной ночи Бет- Эля.
Одиссей
Возвратясь, он на месте родного города обнаружил волны,залив, дельфинов. Водоросли прибоем качались мерно.Солнце зависло над краем неба.«Ошибки всегда повторяются дважды», – сказал Одиссейи вернулсяназад к перепутью, чтобы точно узнать дорогук родному городу, который волнами никак уж не был.Усталый, он брел в гуле толпы, как в тоскливом привычномкошмаре,толпы, чей греческий был ему малопонятен – запассловарный,который он взял с собой как запас провианта, высох,порастерялся…На мгновенье ему показалось, что он очнулся от сна:новые равнодушные людине узнавали его и даже не удивлялись.Он их расспрашивал (слов не хватало) – знаками!Встречные честнои бестолково пытались понять его. Отчужденнопурпур все лиловел и лиловел, выцветая на горизонте.Вышли взрослые, развели окружавшую стайкудетей по домам. В домах загорались окна.Одно за другим. Загорелись все. Стемнело.Упала роса и запуталась в его космах.Пришел ветер – поцеловал его в губы.Пришла вода – ступни омыть ему, как старая Эвриклея,но не узнала шрама и поспешила дальше – журчать по склону,вниз, как свойственно всякой воде, стекая.
Жертвенник
Горелые стволы, окал камней и пламятем, кто прошли проклятыми полями.Кто скажет: «Цикламен»?Я вызываю «Цикламен»!Я повторяю: «“Медь” в квадрат двенадцать!»Немного – пять… ну, три минуты «меди»в квадрат двенадцать… по дороге к «Габриэле»!…туда, где догорает «Габриэла».Кто ляжет и заснет в дороге к «Габриэле»?Кто будет двигаться по гребню силуэтом?Неуязвимый, словно ангел,как ангел, продолжающий подъем, и толькопросящий «золота» – прикрытья до вершины.Еще немного и вдали отсюдазарыдают.
Скверный правитель
Мы лицезрели тебя,стоящего во весь рост в боевой колеснице.Тогда стоял ты(как ты хотел и как ты просил),стоял ты против народа Арама.Ты оставался с нами радиподнятия боевого духа в сражениипри высотах Гилада.Устали мы сильно тогда, но верили:ты продолжаешь быть с нами,ты – наш предводитель.Издали ты был как живой.Допустим, великим праведником ты не были сделал много «неугодного пред очами Господа», но,в общем, ты был не из худших царей.Прискорбно, что не сам ты, а те, кто достойней тебя,о тебе оставили запись.А это – свято. И это уже навсегда. Пропащее дело —никаких апелляций.И как ни «трудно быть мэром Иерусалима»,несравненно труднеебыть государем Шомрона.Особенно в те времена, когда делятся всена праведников и злодеев.А когда ты взял из Сидона(по политическим, ясное дело, соображениям)дочь Этбаала, красивую и жестокую стерву,то окончательно спутал дела в Шомроне,поскольку с приданым твоей дражайшей супругив ход пошли привозные(в придачу к местным, которых и так хватало),в ход пошли привозные баалы, иноземные, совсем ужмерзкие боги.Понятно, тебе это было поставлено в счет… Но твои покаяния обошлись нам дороже твоихпрегрешений:ночь за ночьюты слонялся один. И в ответ на твои вздохи раскаянья —молчание.И оно, молчание, нам слышалось вздохом.В конце безмолвия – вздох.Опять же – пророк Илия. Тебе с ним не повезло —он был твоей неотступною тенью.Но не было Илии с тобою в сражении при Каркаре(о нем, между прочим, жестоком сраженьи, —ни строки, ни полстрочки во всех Книгах Царств;очевидно,потому, что ты победил при Каркаре).Информацию о кампании мы черпаем из ассирийскихархивов…Похоже, ты при Каркареоказался совсем недурным воякой. Иначе фигураумолчания в Книге попросту необъяснима.Но на кой ты отстроил Иерихон (трудами Ахиэляиз Бет-Эля)?С чего вдруг? Иерихон! Ни больше ни меньше…Почему не вспомнил седого проклятия? Память отшибло?А теперь, как в дурной бесконечности, снова и сноваперед нами встают из-под глинобитных фундаментовлица Сегуба и Авирама!А войны меж тем тянулись. Страшные войныи страшные годы.Длились и для героев тоже.И при всякой из них ты не уклонялся, а воевал —не только на пересеченной местности, но и на равнинах.И Бен-Хадад был научен тобою тому, что наш Господь —Бог не только горы, но и равнины тоже.Да! Ты завоевал сердце базаров Дамаска,не последней, надо сказать, столицы,но – не искупил… Тем не менее – не искупил.Хотя била во искупление смерти Навотакровь из пробитой твоей аорты – как предсказал Илия.Кровь Навота из щелей доспехов твоих лилась,когда ты притворялся живым – и живым казался,особенно при последних лучах угасающей и угасшейвечерней зари на высотах Гилада.О, Ахав! Мой мертвый царь.
Альбом
Мать матери моей. Не знал живой.И – умирала молодою.А от чего? Что было с ней? Ответвсегда звучал, как голос под водою.И – матери моей (глаза – не скажешь) – очи!Отчизна всех грустящих всей земли!Любимица семьи… Как пурпур, кровоточитрот – рана рта… Ракитника угли.Лицо отца. Анфас. На фоне дома.Усы, каскетка. Молодоголицо солдата, возвращенного живым.По пояс снег. Российский город. Голодв России мечется, как волк, по мостовым.Открытка: Репин.
