Генделев: Стихи. Проза. Поэтика. Текстология

Лютый лик царя Ивана.
И – сын убитый возле ног. И – кровь,
залившая всю марку,
и марку, и наклейки, и альбом.
Лицо подростка. Кровь – как под гипнозом, как
на месмерическом сеансе.
Брат. Фотография. Мундир —
парадная морская форма, «Navy» – выпуск.
Открытка. Когда был в Александрии,
зашел в «Корабль» (название борделя).
Багровый будуар. Коробка «Клеопатры».
Английский бриолин, презервативы «Olla»
и вафельное полотенце… Тетки
лицо. Нет, лик – настолько тонкой кожей
черты обтянуты и заострились. Рак.
Курильщица. Диагноз: тумор легких.
И умерла в девицах. Тело,
не испытавшее иных прикосновений,
кроме белья прикосновений и, пожалуй,
еще рук матери. Ни разу. Никогда.
Портрет красавицы-невесты. Давней
моей «принцессы», как шептали за глаза.
Вуаль приподнята! Стакан раздавлен!
Сияет кожа плеч. И бабушка в слезах.

Кое-что личное

Пускай на этот раз не обо мне здесь речь.
Чего там! И игра не стоит свеч.

Кто может добровольно расколоться,
признаться в том, что плачет в нем, – не даст улик
во имя собственной персоны благородства…

Я слышал мнение отнюдь не дурака:
«Взгляни на малых сих – утешишься слегка!»

Писать о памяти? Чтобы в последних откровеньях
Мелодия души была обнажена?

Но стоишь, как лагерь собственного ополченья
на собственных границах и рассылаешь патрули.

Один… два… три… – обратный счет. Вот так клочки надежд и ожиданий
жгут, словно письма перед боем, когда победа не предрешена…
Один, без ангела – но кто не одинок?
А в лучшем случае (и шанс один на сто) надеяться на то,
что ты жену или тебя – жена сумеет оградить —
согласно пакту о совместной обороне —
от надвигающейся темноты.

Hotel de Madrid

…Не ищите меня!
Моя кровь все еще в ночи лабиринтах мечется!
Сердце – соло (тамтам тоски, партия для ударных) рокочет и —
красная, м-да!.. – в цветочек кровать,
удваивающая одиночество.
Преступление – лежать на ней одному.
Но ни ангела, ни серафима, ни посыльного.
Ни к телефону: «Вас, господин Гури…»
А там, скажем, дама, которая, скажем, красива,
которой больно и горько в полночь, когда меня нет, скажем,
подле…

Но – поздно!
Все. Абзац! Делать нечего. Пять сигарет «Житан» —
на «до» и «после».
И виски, подлое, кончилось (или – «подлый»?).
Все! Все закрыто. Дождь. И ветер. И лужи по… м-да!
Недостает черной птички Эдгара Аллана По. И —
чтобы долбанула клювом в окно! И тогда уж – полный…
Ну конечно:
давняя склонность моя к преувеличениям.
Поздно. Позднее позднего.

Скрипит паркет. Журналы, проспектики:
юная Жанна Моро во «Влюбленных». В общем,
на западном фронте моем без перемен
сегодняшней ночью —
ни то ни се, сальто в воздухе,
сотрясение воздуха,
кувырки.

Дуэт в соседнем номере навзрыд рыдает,
так и скончаешься скрипам в такт,
как в пресловутых подвалах, к слову сказать, инквизиции,
как раз к двенадцати баллам этой импровизации
по шкале Рихтера (для этой пары счастливцев там).

Жан-Батист Мольер

(1622–1673)

Тартюф, или Обманщик

Вольный перевод Михаила Генделева

Действующие лица

Г-жа Пернель, мать Оргона.

Оргон, муж Эльмиры.

Эльмира, жена Оргона.

Дамис, сын Оргона.

Мариана, дочь Оргона, влюбленная в Валера.

Клеант, шурин Оргона.

Дорина, горничная Марианы.

Флипотка, служанка госпожи Пернель.

Действие происходит в Париже, в доме Оргона.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Явление первое

Г-жа Пернель, Эльмира, Мариана, Дамис, Клеант, Дорина, Флипотка

Г-жа Пернель
Домой, Флипотка! Больше – ни ногой!

Эльмира
Не напрягайтесь, мама!.. Вы – наш гость… и дорогой.

Г-жа Пернель
От фальши, сладкая невестка, вянут уши.
Во как наелась вашего радушья!

Эльмира
С чего же покидает нас особо
нам всем небезразличная особа?

Г-жа Пернель
Был дом – глаза бы не глядели – стал притон.
Здесь был приличный дом – и рухнул дом!
При том, что никому до этого нет дела.
Нет! Я пошла, пока не заболела.
Мое здесь слово – тьфу! Все поперек!
Здесь каждый обязательно орет,
язвит, употребляет выраженья,
и к старшим никакого уваженья.
И нет почтения достойной доле вдовьей к!
Это не дом, а сумасшедший домик!

Дорина
Пардон прошу, мадам…

Г-жа Пернель
О? Кстати – милочка! Огромны
твои таланты: ровно два их – то есть, ровно:
Огромный любопытный нос, ему под пару – ротик.
Разинешь – и с души воротит.

Дамис
Бабуль…

Г-жа Пернель
Вот кто здесь намбер уан —
внучек. Законченный, как классицизм, болван.
Его родителя предупреждала,
какое счастье на него