Быков опустился на колени и достал спасательный жилет.
– Зачем это тебе? – искоса взглянул на него англичанин. – Ты собрался наверх?
– Да.
– Что-то случилось?
– Ничего не случилось.
Путаясь в застежках, Быков направился к выходу. Стаут сел на кровати и поймал его за лямку жилета.
– Постой, Дима. Что ты задумал?
– Хочу проверить концы тросов. Говорят, они надрезаны, а не оборваны.
– Кто говорит?
– Капитан.
Стаут зашелся неестественным хохотом:
– Да он просто страхуется! Судно получило многочисленные повреждения, а может, вообще пойдет ко дну. С кого спросят? С капитана. Вот он и спешит переложить ответственность на плечи мифического террориста.
– Сейчас я это проверю, – мрачно пообещал Быков. – Пусти меня.
– Ни за что! – горячо возразил Стаут. – Я не позволю тебе рисковать жизнью из-за какой-то ерунды.
– Для меня это не ерунда.
– Не горячись, Дима.
– Отпусти, я сказал!
Вырвавшись, Быков вывалился в коридор. Стаут повис на нем, требуя немедленно вернуться. Их бросало от стены к стене, пока оба, навалившись на дверь каюты Ватермана и Леоне, не распахнули ее и не рухнули на пол. Падая, Быков приложился головой так сильно, что рассек бровь, и кровь залила его лицо.
Перепуганные хозяева каюты бросились ему на помощь, заодно выясняя причины свалки. Быков, которого заставили принять горизонтальное положение, объяснил, в чем дело. Вместо того чтобы поддержать Стаута, они заявили, что тоже хотят осмотреть тросы.
– Необходимо точно знать причину. Хотя бы для того, чтобы подобное не повторилось.
– Ладно, черт с вами! – махнул рукой Стаут. – Уговорили. Я тоже пойду. Все должны быть в жилетах. Предлагаю обвязаться веревкой.
Быков хотел сесть, но в глазах потемнело, и он снова упал на подушку. Вероятно, сильно ударился при падении. Скорее всего, заработал небольшое сотрясение мозга.
– Придется тебе полежать, Дима, – сказал Леоне, надевая жилет. – Мы сами справимся.
– Это моя идея!
На этот раз Быков не просто сел, а поднялся на ноги, но тут его с размаху швырнуло о стену – он даже руки не успел перед собой выставить. Перед глазами опять все поплыло. Он пришел в себя на койке с холодным компрессом на лбу. В каюте было пусто.
Выругавшись, Быков поднялся в третий раз. Ему удалось добраться до двери, но она оказалась запертой снаружи. Ударив кулаком в дверь, он снова выругался и вернулся на место. Оставалось только ждать, пока остальные вернутся и поделятся своими впечатлениями.
Они выбрались через узкий дверной проем, в который захлестывала обжигающе холодная вода. Стаут шел последним. Еще до того, как оказаться на палубе, он потянул за конец веревки на поясе и распустил хитрый узел. Ему вовсе не улыбалась перспектива быть смытым за борт вместе с остальными, пожелавшими уподобиться связке сосисок. Ну а истинные мотивы такого поступка он скрывал даже от себя. Некоторых вещей лучше не знать. Словно они происходят сами по себе.
То, что творилось снаружи, не поддавалось описанию. Было бы совсем темно, если бы не дрожащие вспышки молний, не угасающие даже на мгновение. Волны, то и дело нависающие над судном, казалось, достигали высоты гор. «Пруденс» крутилась и подскакивала, словно щепка, брошенная в бурный поток. Когда она взмывала вверх или так же стремительно проваливалась в очередную водяную дыру, у Стаута захватывало дух, а поскольку эти качели продолжались бесконечно, то он вообще забыл о необходимости дышать.
«Назад, назад, назад!»
Всхлипнув, Стаут перебрался от одной растяжки мачты до другой. Палуба поднялась под таким крутым углом, что он повис, захлебываясь водой, устремившейся сверху. Все его мысли были сосредоточены на том, как бы вернуться обратно. Глупо погибнуть, так и не испытав ни одной из возможностей, доступных богатому человеку.
Когда «Пруденс», оказавшись между волнами, обрела неустойчивое равновесие, Стаут, передвигаясь ползком подобно гигантскому членистоногому, попятился туда, где можно было закрепиться на время очередной волны. Белая, как снег, она залила корабль, накрыв собой Леоне и Ватермана. Когда пена сошла, ни того ни другого на палубе не было.
