злость, а жалость. Конечно, не такую острую, как к себе. Ведь эти люди, пережившие множество испытаний и опасностей, все еще были близки к смерти. Судя по размерам островка и отсутствию на нем каких-либо признаков обитания человека, сюда редко заглядывают корабли. Скорее всего, вообще обходят это место десятой дорогой, чтобы не сесть на мель или не пропороть брюхо корабля.
Как раз это негромко обсуждали Стаут и Элен, бросая взгляды на Быкова, возившегося с надувным плотом, безнадежно испорченным во время единственного рейса с затонувшей «Пруденс» на берег.
– Надеешься его починить? – не выдержал англичанин, которого действия Быкова заинтересовали куда больше, чем голая спина соотечественницы, принимающей солнечные ванны.
– Он его слюной склеит, – ехидно обронила Элен.
Даже имея виды на Стюарта Стаута, девушка не могла простить Быкову измены, как она мысленно называла их разрыв.
Он сделал вид, что не уловил иронии.
– Нет, я не собираюсь чинить плот. Но в комплект входит множество полезных вещей. Например, медикаменты. Таблетки для опреснения воды. И… – Он поднял над головой найденный пакет. – Рыболовные снасти. А там я видел… – Не найдя аналога в английском языке, Быков воспользовался привычным словом. – Там я видел долбленку. – Он показал в сторону небольшого леска, протянувшегося вдоль пляжа. – Можем спустить ее на воду, Стю. Тогда улов нам обеспечен.
– До… бло… нка, – повторил Стаут. – Откуда она здесь взялась?
– Здесь есть еще люди? – спросила Элен, приподнимаясь на руках как бы в забывчивости, которой она отнюдь не страдала.
Вопреки ее ожиданиям, Быков поспешно отвел взгляд.
– Нет, – ответил он, качая лохматой головой. – Я обошел весь остров, но никого не обнаружил. Ни следов, ни кострищ. Только лодка. Скорее всего, ее принесло сюда штормом.
Разочарованная Элен опять улеглась лицом вниз, подставляя спину солнечным лучам. Ее приятно волновало то, что она осталась наедине с шестью мужчинами, пусть один из них стар, а другой коварно променял ее на другую. Алису она в расчет не брала. Слишком зеленая, чтобы соперничать со зрелой женщиной!
Элен села на песке, скрестив руки на груди.
– Дима, подай мне платье, пожалуйста. Я пойду с вами.
– Нет! – отрезал Быков, не трогаясь с места и упорно избегая смотреть на ее роскошное тело. – Лодка выдержит только двоих. К тому же кто-то должен остаться с профессором. Не нравится мне его состояние.
– Мне тоже, – вздохнул Стаут.
Как и Быков, он избегал смотреть на Элен. Уж не гомик ли? Ну и компания подобралась! Старик, праведник и мужчина нетрадиционной ориентации. И что делать Элен с этими ходячими недоразумениями? Не переметнуться ли ей в стан моряков? Они хоть люди грубые, но вряд ли оставят без внимания почти обнаженную женщину.
Сходив за платьем, Элен принялась сердито натягивать его через голову. Сегодня собственное тело не казалось ей таким совершенным, как обычно. К тому же оно было покрыто ссадинами и коричнево-фиолетовыми синяками. Видишь их – и сразу вспоминаешь, через какой ад пришлось пройти…
Несколько часов Элен прожила в полной уверенности, что ей суждено погибнуть. Известие о том, что Лео и Ватермана смыло за борт, она восприняла равнодушно, даже не пытаясь изображать скорбь, которой не испытывала. Собственная жизнь была в тысячу… в миллион раз важнее чужой.
Судно раскачивалось, вертелось, громыхало и гудело, как консервная банка, подвешенная к хвосту взбесившейся собаки. Судорожно вцепившись в перекладины койки, Элен ждала конца. Воды на полу было по колено, в ней плавали и тонули вещи, которые потеряли всякое значение. Телефоны не работали, да и кому было сообщать о бедственном положении? Зачем? Пассажиры «Пруденс» даже не знали, где сейчас находятся.
Когда судно село на мель, тряхнуло с такой силой, что никто не удержался на местах, но при этом чудом не сломал себе кости. Корабль больше не болтало как попало, он лишь тяжело покачивался взад-вперед при ударах волн. Невозможно было сказать, чем это вызвано. Элен, например, решила, что они идут на дно, и разрыдалась, прощаясь с жизнью.
Когда же выяснилось, что они просто сели на мель, а значит, находятся вблизи от спасительной суши, она вместо того, чтобы радоваться, провалилась в сон, глубокий, как беспамятство. Ее растормошили, заставили надеть жилет, вывели наверх.
Было уже светло, если можно назвать светом серый морок, который окутывал все, куда доставал взгляд. Мужчин было гораздо меньше, чем прежде. Они спешно бросали в шлюпку все, что успели вытащить из затопленных недр «Пруденс». Как выяснилось позже, провизии взято было так мало, что хватило только на два дня, а потом пришлось дополнять рацион ракушками, крабами и мелкими рыбками, которых мужчины ловили рубашками и штанами.
Матросы постоянно ходили пьяные, но с остальными запасами спиртного не делились. Прихватив львиную долю питьевой воды в десятилитровых баклажках, они отделились от участников экспедиции и разбили собственное стойбище, соорудив навес из порванного днища матерчатого плота. Элен,
