пятнадцать секунд, которых было вполне достаточно, потому что он помнил, где расположена койка Алисы.
Ухватив два кофра за ремни, Быков устремился обратно, и очень скоро его голова появилась на поверхности, давая легким возможность выпустить углекислый газ и заменить его щедрой порцией кислорода.
Фотоаппарат и камера были достаточно тяжелыми, поэтому Быков спешил избавиться от них, чтобы освободить руки, но – и это стало неприятным сюрпризом! – волны и ветер отнесли долбленку от корабля. Расстояние было небольшим, всего метров тридцать, но его сердце тревожно сжалось. Конечно, можно было добраться до острова и вплавь, но это означало бы трудности при пересечении линии рифов. Кроме того, Быков не собирался отказываться от всех тех сокровищ, которые находились в лодке.
Не теряя времени, он поплыл вдогонку. Груз вынуждал грести одной рукой. Чтобы облегчить себе задачу, Быков перевернулся на спину и, пристроив аппаратуру на груди, заработал ногами. Некоторое время он плыл так, рассчитывая добраться до лодки в течение минуты. Этого не произошло ни через две минуты, ни через три. Оглядываясь, Быков обнаружил, что расстояние не сокращается, а наоборот – неумолимо увеличивается. По-видимому, лодку уносило течением. Имея небольшую осадку, она опережала человека, полностью погруженного в воду.
Выругавшись, Быков подвесил по ремню на каждое плечо, лег на грудь и начал грести изо всех сил, поочередно работая руками и ногами. Энергичный брасс не дал ощутимых результатов. Некоторое время Быкову еще удавалось сохранять дистанцию, а потом он начал отставать.
Шутки закончились. Сбросив ремни с рук, Быков перешел на кроль. Однако многократные погружения и последующий заплыв отняли у него слишком много энергии. Он догонял лодку медленно, очень медленно.
Изредка оглядываясь, Быков видел, что их пока не относит от острова, а медленно тащит вдоль него, но кто знает, как изменится сила и направление течения? Допустим, через полчаса удастся догнать долбленку и забраться в нее. Что, если к тому времени маленький остров совсем пропадет из виду? Как тогда ориентироваться в открытом океане? Сколько он продержится на плаву, прежде чем погибнет от жажды или солнечного удара? А что, если погода испортится? Выдержать шторм на полом бревне, перекатывающемся по воле волн, было нереально.
Можно, конечно, оставить лодку и поплыть в сторону суши, но Быков отбросил этот вариант как неприемлемый. Он не собирался уступать добычу морской стихии. Да и просто сдаваться было не в его правилах.
Акул и прочих хищников Быков не особенно опасался. Для них он был здоровым и достаточно крупным существом, уверенно направляющимся по своим делам. Он не оставлял следов крови и признаков уязвимости, а значит, не казался легкой добычей.
Опасность, как водится, пришла оттуда, откуда не ждали.
Быков уже настигал лодку, когда это произошло. Он тоже находился во власти течения, поэтому, несмотря на усталость, с каждым гребком приближался к цели. И тут плечо свело судорогой.
«Не паникуй! – приказал он себе. – С этой напастью можно справиться простым усилием воли. Ты рискуешь ухудшить свое положение, если поддашься панике. И наоборот, судорога становится не такой сильной или исчезает совсем, если расслабиться».
Хлебнув воды и полежав на спине, он сумел снять судорогу достаточно быстро. Но если мышцу свело один раз, это повторится, если не отдохнуть как следует. А как отдыхать, когда нужно поспевать за уплывающей лодкой? И Быков, отгоняя плохие предчувствия, поплыл дальше.
Вторая судорога поразила мышцы, когда он находился в каких-нибудь пятнадцати метрах от цели. Боль удалось снять массажем, но тут свело ногу, да так, что Быков зарычал от боли и неожиданности. Пальцы скрутило в узел, ступню выгнуло и парализовало.
Окунувшись с головой, он дотянулся до ноги и принялся разминать икру, напоминавшую на ощупь резиновую шину. Постепенно она начала размякать, а потом онемение исчезло. Быков решил, что судорога прошла, и выпрямил ногу. И тут ее скрутил еще больший спазм – настолько сильный, что пятку притянуло к ягодице.
Отыскав лодку взглядом, Быков попытался распрямить ногу руками, но силы не хватило. Тогда он согнул другую ногу и, действуя ею, как рычагом, перевернулся вниз головой, будто стреноженная лошадь, которую бросили в воду.
Усилия привели к тому, что судорога вгрызлась и во вторую ногу. Превозмогая боль, Быков поплыл к лодке, гребя только руками. Течение ослабело, и лодка практически не отдалялась, но расстояние до нее представлялось непреодолимым.
«Сейчас я утону, – сказал Быков себе и тут же возразил: – Нет, не утону. Не имею права. Меня ждут. Друзья на острове. Мама дома. Я обязан выбраться».
Но как?
Смутно вспомнилось, что единственный способ избавиться от судороги – это вызвать еще более сильную боль в другой части тела. Ведь мозг может сосредоточиться только на одной болевой точке, обычно самой сильной, и переключается на ту, которая беспокоит его в первую очередь.
Недолго думая, Быков прикусил язык. Господи, какая боль! Сдерживая стон, он укусил еще сильнее. Тело пронзило словно молнией. Ну и ну! Может ли что-то быть больнее? Но все равно не сдаваться, не сдаваться!
Быков сжимал зубы до тех пор, пока не почувствовал кисловатый привкус крови во рту. Только не выпускать ее в воду, чтобы не привлечь акул! Проглотив кровь, Быков заставил себя сделать третье усилие. Что там с ногами? Он никак не мог понять. Все, на чем он был способен сосредоточиться, – это чудовищная боль в языке, словно его одновременно терзали лезвием и жгли огнем.
