лежащих тел.
— У нас тут вдоль улицы рассредоточены люди и ещё около пятидесяти сидит в церкви, — сказал капитан Канелла. — Надеюсь, хватит. Иначе, все тут ляжем.
— Я дал ему тридцать секунд на размышление, — сказал Мартинез, отворачиваясь от входной двери. — Капитан считает, что нам нужно немедленно уходить, пока он со своими людьми примут бой.
— Они высадились! — крикнул резервист с М4 в руках. Его взгляд был полон отчаяния. Винты «Чинука» подняли в воздух снег, пыль и пепел. Биение сердца Генри ускорилось, в груди всё сжалось, в горле пересохло.
— Мы остаемся, — сказал Мартинез. — А капитан, со всеми своими указаниями, может идти на хер. Я так ему и сказал.
— А я ему сказал, что…
В церковь попал снаряд и всё, что хотел сказать капитан, потонуло в дыму, осколках стекла, осталось в горящих легких и не дошло до распухших от звона ушей.
— Противник! — закричал кто-то.
— К бою! — послышался чей-то приказ. Это мог быть Канелла, а мог быть и Мартинез.
Генри выбежал из магазина. Карлос расположился у пассажирской двери занесенной снегом машины и, когда Генри добежал до колеса старой «Субару», он увидел бессмысленность всего сопротивления. «Чинук» кружил вокруг церкви и стрелял по ней крупным калибром.
Из чрева вертолета спускались солдаты. Генри открыл по ним огонь, когда они достигли земли, целясь на уровне груди. Он оперся на локти и стрелял короткими очередями. Он сконцентрировался на трех сброшенных веревках и отстреливал всех, кто по ним спускался. Менее чем за минуту, он истратил два магазина.
— Перезаряжаюсь! — крикнул он.
На другой стороне улицы, в окнах и дверных проемах сверкнули вспышки.
«Чинук» развернулся и начал стрелять по улице, в том числе, по машине, за которой прятались Генри и Карлос. Тяжелые пули застучали по крыше и по асфальту. Генри почуял запах бензина.
— Карлос! Уходим! Бензин!
— Пошел! Прикрой!
Генри продолжал стрелять, целясь в размазанные тени и вспышки. Он переживал за вытекающее горючее, за пули, бившие по машине, тротуару и стенам. Второй вертолет, который ранее улетел чуть севернее, теперь вернулся, боковая дверь отъехала в сторону, появился стрелок.
Высадившихся десантников больше нигде видно не было. Они не шагали вдоль улиц, словно необученные ополченцы, они где-то прятались, пока вертолеты продолжали стрелять.
Здание на противоположной стороне улицы взорвалось, Генри осыпало камнями и битым стеклом. Затем с неба полетели раскаленные куски бетона и пепел.
Генри побежал, ноги скользили по льду. Он слышал, как вокруг свистели пули, выискивая его.
«Субару», за которой он укрывался, взорвалась и Генри бросило вперед. Он выронил оружие, разбил подбородок и прикусил язык. Наполовину ослепший, он шарил по сторонам в поисках автомата, зарываясь пальцами в снег.
Замерзшие пальцы нащупали приклад и потянули его. Пулемет продолжал стрелять. Огонь сверху не прекращался, кругом царил хаос и полная разруха. Брюхо одной из «вертушек» находилось в какой-то сотне метров над ними.
Генри перевернулся и открыл огонь. Расстреляв один магазин, он тут же заменил его другим. Им овладела ярость рассерженного ребенка, которому было плевать, изобьют ли его, или нет. Нужно было лишь бить в ответ, потому что осталась только ярость и желание разбить обидчику морду. Генри закричал, его крик слился воедино со стрекотом пулемета, воем сирен, гулом вертолетов. Это был какой-то первобытный рев, губы были солеными от крови, его собственной крови, это был вкус смерти и ему он нравился. Не осталось надежды, было только возмездие, отдача автомата и смерть.
Пустые гильзы со звоном усыпали землю. Генри ползком, ругаясь и крича, на полусогнутых, отползал обратно в магазин. Он был зол и напуган.
Пули стучали по стенам. По полу растекалась краска из разбитых банок. Белые, красные, синие, желтые струи смешивались со снегом и пеплом. Повсюду раздавались крики и, зачастую, они принадлежали Генри.
Он перезарядил автомат, сидя чуть ниже окна. Возле двери сидел Карлос и менял на пулемете ствол.
Генри высунул голову и заметил, как противник разбегается по улице. Он выстрелил по ним очередью. Пол под ногами был усыпан пустыми обоймами, гильзами и осколками стен.
— Отходим к задней двери! — закричал над ухом Мартинез.
Карлос бросил пулемет и стрелял из автомата, стоя в дверном проеме. Генри снова высунулся, наметил цель, прицелился, снова укрылся. Враги собирались на противоположной стороне улице для атаки. Возможно, даже для нескольких. В воздухе продолжали гудеть «Чинуки».
— Ложись! — крикнул Генри, увидев, как через улицу летит граната.
