Виктор стоял, упершись головой в потолок жилища. Его удивлению не было предела. У него на ладонях лежал… белый младенец.
– Белый ребенок? Откуда у папуаски белый?!
И тут настал час блеснуть Пиакор:
– Вик, ты, наверное, не знал – все чернокожие дети рождаются белыми. Потом темнеют очень быстро – кто за минуты, что за полчаса, кто за час… по-разному.
– Засвечиваются, как фотопленка?
– Да, да. Именно так, – засмеялась в ответ Пиакор. – Я рада, Вик, что ты хоть этого не знал.
Виктор не слышал, он никак не мог прийти в себя от удивления.
– Нет, ну никогда бы не подумал. Белый негритенок. Ну а если он не потемнеет?
– А если вдруг не потемнеет – беда… Папуасы верят в то, что это злой дух.
– Некоторые из вас, наверное, и к Иисусу бы докопались: черт возьми, Иисус, ну зачем ты из воды сделал полусухое, девочки хотели полусладкое!
Виктор вдруг вспомнил Африку и понял, откуда берутся негры-альбиносы. Они просто… не засвечиваются. Нарушена пигментация кожи. Страшные, с бесцветными глазами и волосами, с неестественно красными губами и языком, эти несчастные люди всеми гонимы на всем Африканском континенте, словно прокаженные, и испытывают в своей жизни страшные лишения.
– Курус. Шаман-одиночка, – подала голос очнувшаяся роженица. – Он живет у Черной реки в пещере… Он белый.
Виктор просветлел.
– Как тебя зовут?
– Лора.
– У красивой женщины всегда красивое имя. Пиакор, дай ей попить.
Девушка налила в чашку из половинки кокоса горячей воды с какой-то травой и поднесла женщине, приподняв ее голову.
– Пей, смотри, горячо, не обожгись… Тебе повезло, Лора. Твой мальчик темнеет прямо на глазах.
Крошка хули лежал рядом с мамой на циновке. Папуаска была счастлива.
– С пуповиной я погорячился, – сказал Виктор, пряча свой тесак за пояс, – нужно было подождать. Говорят, полезно.
Виктор взял мальчика на руки.
– Ладно, малец, пошли. Явим себя миру.
Лавров вынес младенца на улицу и поднял вверх.
– Итак… Внимание… Тада-да-да-ам! Матаджи-младший!!!
«Он родился в то самое старое доброе время, о котором так часто будет слышать, когда вырастет», – подумалось Лаврову.
Ребенок кричит. Племя поднимает руки вверх и приветствует сына Матаджи. На лице счастливого папаши широкая улыбка.
– Мальчик родился. Воин…
В стороне стоял старик Хоро, из его глаз текли слезы. Он шептал:
– Я верил в тебя, брат Маклая.
У счастья нет оттенков, оно как солнечный свет. И говорить о нем – лишнее и досадное.
Всеобщую радость перекрыл крик шамана:
– Это я его спас! Я! Я обратился к духам, и они…
Земит оборвал речь на полуслове. На него смотрели сотни глаз. И впервые в жизни ничего хорошего для себя в этих глазах шаман не находил.
Матаджи хищно улыбнулся, вырвал из земли стоящее рядом копье, и Земит понял, что его здесь не спасет никто. Подобрав длинные веревки амулетов, висящих на поясе, шаман повернулся и побежал в джунгли. Матаджи сделал движение за ним, но на плечо легла тяжелая рука Виктора.
– Матаджи!
Туземец обернулся и встретился с глазами белого гиганта. Пиакор, не зная, что последует за этим взглядом, разрядила обстановку:
– Матаджи, Лора жива.
Воин посмотрел на Пиакор как на сумасшедшую, потом опять в глаза Виктору и увидел на его лице улыбку.
– Жива. И будет жить, – произнес Виктор, для верности утвердительно качнув головой.
Матаджи стоял полминуты, смотрел на Пиакор и на Виктора, как бы не веря своим ушам, а потом быстро забежал в хижину. Оттуда все услышали крик. Нет, не крик – вопль радости. Воин выскочил из своего ветхого жилища и, как ребенок, в дикой пляске поскакал между деревьями и туземными постройками, продолжая кричать, под хохот и улюлюканье радостного племени. Виктор и Пиакор смеялись вместе со всеми и были неописуемо счастливы. Потому что счастье состоит из ощущений. Если чувствуешь… вот прям так хорошо… хорошо, и спокойно, и радостно. Значит – счастье!
