заглядывая не в те поместья, измученный дальней дорогой, нашел нужный замок и явился перед Риччи.
Рик увидел, как падала его статуя и погибала Несси. Не надо было ему смотреть на эту катастрофу – почти окаменев от страшного зрелища, он чуть было не бросился со скалы в озеро. Он мучился угрызениями совести, проклиная тот день, когда отпустил Несси одну в дальний поход. Тогда же, испытывая нестерпимые страдания, он понял, что боль – это милостивый проводник к смерти, сурово подавляющий желание жить [191].
И только мысль о ни в чем неповинном яйце удержала его от рокового шага.
Потрясенный увиденным, и вернувшись домой, Рик долго смотрел на яйцо, которое, очевидно, тоже переживало случившееся – оно менялось в цвете, светилось от голубого и розового до глубокого фиолетового. А потом на нем стали появляться цветные пятна, точки и черточки, разные узоры, которые периодически то исчезали, то появлялись вновь – будто яйцо, телеграфируя, что-то хотело сказать. Риччи истолковал эти импульсы как призывы о помощи и как подсказку, что он должен закрепить узоры на скорлупе яйца – расписать его, подобно тому, как делают свои писанки художники на Арбате[192].
Чтобы приступить к непривычным для него процедурам с яйцом Рик проехал по магазинам и художественным салонам Инвернесса и Форт-Августа, закупая необходимые для этого справочники, краски, кисточки и пипетки. Некоторые инструменты сделал сам – для самых важных узоров он фигурно заточил перья лесного голубя и золотого фазана, для прорисовки контуров сделал палочки из веточек
Долго корпел над справочниками, чтобы не ошибиться в выборе естественных красителей нужного цвета. Оттенки красного он приготовил из отборных вишен, отвара свеклы, а также малины и смородины[193], золотой – из шафрана и ольхи, бронзовый – из коры дуба, для желтого отварил луковую шелуху и листья молодой березы. Черный цвет – цвет печали по погибшей Несси – это крепкий черный кофе, который он заварит с чувством меланхолии о Несси из зерен колумбийского кофе[194].
В своем кабинете Рик огородил гнездо ширмой (он видел, что так делают в больницах перед операцией), протер пол дезинфицирующим раствором, одел бахилы и перчатки, запахнулся в халат.
Прежде чем прикрыть лицо марлевой маской, он заложил за щеку несколько стеблей нессиной водоросли, и, наконец, завершил подготовку, сдвинув шляпу на затылок.
На операционный стол, вырезанный в форме овальной палитры, художник расставил ванночки с красящими отварами и ракушки с подогретым воском, выдавил из тюбиков несколько змеек темперной краски, рядом разложил одноразовые кисточки, вату, растворители. Перед тем как приступить к операции, он прочитал свою клятву[195], перекрестил себя в зеркале и, получив оттуда свое благословение, начал.
Прежде всего, он зачистил и отмыл яйцо в настое коры главного лохнесского дерева[196], затем отполировал, и поцеловав в макушку, обтер его стерильной салфеткой. Завершив подготовку, он приложил яйцо к уху и прислушался – как оно себя чувствует, и продолжил сложнейшую художественную операцию.
Как только он наложил на яйцо первый слой краски, то первоначально расплывающиеся и меняющиеся цветовые разводы приобрели четкий рисунок, а затем изнутри стал просвечивать орнамент, который множеством свастик напомнил узоры лиелвардского пояса. Рик раскрашивал яйцо, стараясь не упустить ни одного завитка и в точности воспроизвести появляющиеся изображения, сознавая, что исполняет магический ритуал, который поможет зародышу развиться в достойного продолжателя Несси[197].
Рикки стал замечать, что с каждым наносимым мазком яйцо увеличивается в размерах и вскоре стало в несколько раз больше страусиного, и ему вспомнилась расширяющаяся Вселенная. А затем орнамент вдруг сам стал расползаться по скорлупе и заполняться цветными узорами – там были квадраты, ромбы, кресты, образы в виде змей, лягушек, птиц и многое другое. По яйцу перемещались перламутровые тени, рисунки и пятна, которые перетекали друг в друга, образуя все новые картины.
Расхаживая вокруг яйца, Рик с одной его стороны увидел Землю, ее континенты и чем пристальней вглядывался, тем подробнее мог видеть, как на этой карте мира живут люди в разных местах. Он заметил, что все страны, а также острова в океанах располагаются строго в границах узора на скорлупе, и даже движение животных и людей придерживается линий орнамента. На другой стороне поверхности яйца появилось распустившееся как цветок небо, на котором, если начинаешь всматриваться, то одно звездное скопление увеличивается и приближается, то другое, а потом все возвращаются на свои места.
На яйце не осталось ни одного незакрашенного места – всюду были рисунки и знаки. Потом картины, которые он только что видел, вдруг собрались в четкий многокрасочный орнамент и Рик посчитал, что, значит, все он сделал правильно и с необычной для него задачей вполне справился.
Ровно в полночь, как только зодиакальные часы на стене кабинета пробили двенадцать, на поверхности яйца с противоположных сторон проявились мерцающие цифры – 6 и 9. Они то сближались по его экватору, то расходились, потом стали кружиться вокруг друг друга – как будто играют и танцуют,
