центр премьерной публики, то есть той, которая наведывались на премьеры, устроив в одном из залов кассу предварительной продажи билетов. Не оживило вечернего движения даже то, что зачастую здесь гуляли актеры во главе с известным Густавом Фишером, который, разозлившись однажды из-за нерадивости нового официанта, решил преподать ему демонстративную лекцию кельнерства. Он забрал у болвана салфетку и в течение часа сам обслуживал целый зал, разнося по десять чашек кофе одновременно.
Тогда кофе еще подавали по-домашнему — в фаянсовых чашках. А единственной женщиной, работавшей в обслуге, была сама хозяйка, пани Зибер, достойная матрона, которая ничем не напоминала ту запрещенную девицу из буфета.
Из окон этой просторной кофейни можно было видеть памятник Яну III Собескому, а с другой стороны — площадь одваха военного. Возле памятника бушевала «черная гелда», то есть «черная биржа», а вся она состояла исключительно из потомков Моисея, то есть была черной дословно. Ведь евреи одевались только во все черное. Здесь они с нетерпением ждали вестей с Венской биржи, а вести эти прибывали вместе с вагонами на главный вокзал Львова, где уже ждали их нервные посланцы. Венские агенты писали цифры мелом прямо на вагонах, и только посвященные могли расшифровать их содержание.
Когда в 1902 г. «Венская» перешла в собственность Штадтмиллера и Чуджака, наступила существенная модернизация заведения. Главный вход, который до сих пор находился внутри дома со стороны ул. Гетманской, был передвинут на угол улицы Килинского. Из первого зала перенесли бильярд в зал со стороны площади Святого Духа, кофейня обзавелась новым интерьером в стиле сецессии и новой мебелью с декоративными панно Ф. Зайховского и Ю. Крупского. И самое важное — была построена на площади Святого Духа крытая терраса.
Этой террасой «Венская» как бы выбегала навстречу публике, которая гуляла по Валам, и сначала только в дождливые дни гуляющие переселялись из-под памятника Собескому под козырек террасы, и потом, осмелев, втиснулись в бильярдный зал, оккупируя в конце концов и всю кофейню, кроме последнего покоя со стороны улицы Килинского. Этот покой составлял до самого 1939 г. отдельную резервацию для пожилых панов из интеллигенции и солидных приезжих, как провинциалов, так и помещиков, которые еще от дедов и отцов признавали «Венскую» единственным приличным заведением в Львове.
Но прежде этот зал служил для различных сделок. За оригинальными восьмиугольными столиками из тирольского мрамора уважаемые купцы договаривались о своих операциях, чтобы позже перейти в бильярдную пристройку и уже в оживленной атмосфере продолжить переговоры.
Иван Франко, который избегал кнайп и ресторанов, заходил часто в «Венскую» на кофе, чтобы почитать газеты. Любил садиться за отдельным столиком и очень редко искал общества, но все, кто хотел с ним повидаться, знали, что после полудня он сидит именно здесь. «Эта ежедневная полуденная порция газет, — вспоминал Михайло Грушевский, — была необходимым, как хлеб, элементом его жизни: как профессиональный газетчик он прочитывал их в огромном количестве, и это стало его второй натурой».
В кофейню, кроме самого Михаила Грушевского, заходили этнографы Владимир Охримович и Владимир Гнатюк, поэты-молодомузовцы. Сюда любили приводить гостей города.
Изысканные завсегдатаи привели к тому, что сюда зачастили нищие. Ян Лям в 1868 г. в «Газете народовой» за 19 апреля сетовал, что на тротуаре перед кофейней целые толпы нищих терроризируют прохожих. «Если это действительно бедные люди, нуждающиеся в милосердии, почему их не поместят в богадельни? А если они отдаются этой области заработка только из аматорства, то тем более должна власть взять их под опеку».
Юрий Тыс: «Пришли бои за Львов. Вспоминается событие, о котором рассказал мне Дмитрий Палиив.
Захватили наши Львов на рассвете, расставили стойки, и где-то в боковых переулках начались первые перестрелки. Сотня стоит на бульваре перед Венской кофейней. Сотня готовится к уходу, но сотня голодная. Кухонь не было, на улице — ни живои души, потому что раннее утро и воина. Чотар (командир) Палиив прикусил губы. Забыли, что людей надо накормить.
И вдруг возникла идея. А для чего же кофейня?
Палиив пошел к владельцу и заказал завтрак для сотни.
— Ну, а кто платит?
Палиив онемел. Вопрос смутил его. Строим государство, захватываем столицу, старинный княжеский Львов, а тут внезапно такая действительность! Кушать!
Так для чего же недалеко на рынке «народная торговля»? Метнулся туда чотар Палиив, застал директора Лазорко еще в постели, рассказал, зачем пришел. Директор полез под подушку и достал мешочек с деньгами. Это была касса одного из крупнейших тогдашних наших экономических учреждений Львова.
Войско получило завтрак: белый кофе и по две булки с маслом. Правда, ангельские времена были?..
В той же «Венской» ковались политические планы на 1918 год, над ними дискутировали политики и журналисты. Никому не приходило в голову подслушивать, а нашим и не думалось, что такое может произойти».
В 1918 г. над «Венской» кофейней нависла угроза переименования. Местные патриоты, стремясь стереть все следы австрийского господства, потребовали от ее владельца сменить название. И только вмешательство историка Чоловского, который горячо заботился о сохранении львовских традиций, спасло ситуацию. Надо сказать, что название кофейни было совсем не случайным, и характеризовал ее своеобразный немецкий стиль, который существенно
