понаехавшие. Мы, белые люди, это наше общество. Как там: это наша корова – и мы ее доим. Вот этот замечательный фильм. Ну и концовка: он расхотел быть бандитом, отдал другим бандитам все и ушел на покой, и все у него прекрасно, пока жену не пристрелили бывшие эти самые. Замечательный фильм. По всей видимости, я должен, глядя на это кино, ассоциировать себя с уголовником, то есть я же должен ему сопереживать, он же хороший. Как говорят наши бандиты: не мы такие – жизнь такая.
Нет, вы должны деньги отдать за просмотр этого фильма. Отдали деньги?
Отдал.
Фильм решил кассовую проблему?
Я думаю, нет.
Неужели не решил? Нет? Ну, тогда плохой фильм. Сейчас какой критерий-то фильмов?
Он сам по себе плохой, поэтому денег много не соберет. Но посыл вот такой.
Да, ну, по крайней мере это целью было тех, кто делал фильм. Не реализовали цель, но старались. А вы хотите, чтобы они светлое что-то такое подавали? Сейчас вот главное – деньги получить, как вы не понимаете? Где мы, в обществе каком живем?
Возвращаемся к нашим категориям, вот мы добрались до бытия и ничто: бытие переходит в ничто, а ничто переходит в бытие. Бытие, переходящее в ничто, – это прехождение, а ничто, переходящее в бытие, – это возникновение. И вот получается, что бытие и ничто переходят друг в друга и тем самым друг в друге исчезают, а становление есть благодаря этой разности бытия и ничто, то есть благодаря тому, что они разные Значит, и становление исчезает – такой формально-логический вывод, что становление исчезает, и дальше нужно подумать, что это значит. Становление исчезает, значит, это отрицание становления, а становление – это беспокойное единство бытия и ничто, вот они одно в другое переходят – это то, что вам не нравилось, все время вот это вот, вот это вот. И можно сказать, что ваша просьба удовлетворена: отрицание становления – это спокойное. И какое? Вот некоторые говорят: спокойное единство бытия и ничто. Нет, единство – это когда тут два есть по крайней мере. У нас может быть единство только потому, что мы разные люди, а если я сам с собой един, ну вы скажете, что у этого товарища чего-то не в порядке. То есть не спокойное единство, а спокойная простота. И вот это спокойное и простое есть результат отрицания становления, или результат снятия становления, имеется в виду, что оно от своего «хвоста», от всего этого происхождения не может отрезаться, абстрагироваться, что то, что получилось, спокойное и простое, есть результат снятия становления. Как его называть? Очень просто: открываешь книгу и видишь – наличное бытие. Налицо только бытие, нету никакого второго, нет никакого ничто, но оно, вот это наличное бытие, есть результат снятия становления. Значит, раз оно результат снятия становления, то ничто есть, но оно не налицо. Значит, в нем. То есть то, что является тем, что отрицается, оно в том, что его отрицало. Раз наличное бытие есть отрицание становления, снятия становления, значит, становление в нем, одна сторона становления налицо – бытие, а вторая не видна, она в нем. Вот тогда получилась такая конструкция логическая: наличное бытие, а в нем ничто. Вот такое ничто, которое в наличном бытии, называется небытием.
Неплохо.
Видите разницу? А вот некоторые путают: ничто, небытие – им все равно. Нет, ничто – это свободное такое, оно может переходить в бытие, на равных с бытием, а небытие, оно уже упаковано в бытие, оно во мне. Мои недостатки – это у меня, не у вас. Ваши недостатки только в вас, у меня их нет. У меня свои, может, они еще хуже у меня, но они у меня, они во мне. Поэтому небытие в бытии. И вот давайте посмотрим на это небытие: если вы на него посмотрели, как только я посмотрел на стакан, он есть бытие. То, что непосредственно, то, что делается предметом рассмотрения, сразу приобретает форму, или вид, бытия. Небытие, принятое в бытие, так что конкретное целое имеет форму бытия, называется определенностью. Вот, мы сделали сегодня первый шаг, следующий – определенность, определенность наличного бытия. И по этому поводу Гегель останавливается и долго рассуждает о том, типа какого цвета страницы этой книги.
Желтоватые, ну, белые, условно.
Ну, белые. А если бы они не зачернены были, вы могли бы изучать «Науку логики»?
Никак нет.
Никак нет. Так вот, определенность книге придает отрицание этого белого, небытие, принятое в бытие, так что конкретное целое имеет форму бытия, белое. И он говорит так: для того чтобы что-нибудь вообще различать, чтобы получить какую-то определенность, надо или светлое затемнить, или темное осветлить. А в абсолютном свете так же ничего не видно, как в абсолютной тьме. Вот что он говорит, поэтому определенность; это трудно усвоить, привыкнуть к этому, вот к этому строгому выводу, что всякая определенность есть отрицание.
Я заметил у вас на лице очки, вы – человек в очках, сейчас по крайней мере. Я вот всю жизнь был тоже человеком в очках, потом стали уже аудитории маленькие, и разглядывать нечего, а вот такую рекламу – я ее и без очков вижу. И я перестал просто носить и все. Я тоже был человек в очках, сейчас я человек без очков. Очки – это вы или не вы?
Нет, не я.
А раз нет, значит, это ваше небытие. Но это в вас же, это на вас же они, поэтому вы от них-то не отталкивайтесь, это ваши очки. Поэтому это ваше небытие в вас.
В образе.
