Мое пальто все же похоже на меня. Оно, например, может танцевать, хотя и скверно, но не может стоять на рукавах, воротником вниз, и, поэтому, Сергей Радлов не примет его в театр «Народная комедия».
Потолок крепок.
Не нужно убивать меня из жалости. Я не так страдаю; так путешественник, увидев в пустыне человека, засунувшего себе ногу в рот, сказал ему: «Зачем ты ешь свою ногу?»
А тот ответил: «Я не ем ее, а мою».
Не убивайте меня — берегите тару.
Не держи меня за эти… я не знаю, как называются… не держи меня за руки.
Ты думаешь, что я хочу выплыть?
Ты не хочешь, жена, чтобы я тебя бросил?
А сама зачем уходишь от меня в свой собственный сон?
В небе кривятся задранные поршневые кольца.
Нет смазки на дне Петербурга.
Крепко держат стоганые лапы изогнувшийся от усилия вырваться коленчатый вал.
Потолок крепок.
Пусти мои руки, я не выплыву, я только напишу новогодний рассказ.
КАМЕНЬ НА НИТКЕ
Какое странное дело — газета.
Вообще организация человеческих душ, не отдельной души внутри ее, а строй душ, ранжир их — дело странное.
На углу Невы и канала, отчеркивающего крепость от Петроградской стороны, или на углу канала, которым Нева прихватывает крепость к себе…
Это один и тот же угол.
Два слова о крепости: когда пишешь о ней, то шпиль ее так врезается в память и столько воспоминаний кругом, со всех сторон, бегут вокруг него, как дорога на Джульфу вокруг Арарата, что хочется написать это слово
Но я не напишу.
Мне, например, хочется когда-нибудь напечатать статью наискосок газеты, и, кажется, причиной здесь не одна архитектура…
Теперь, определив место, я могу сказать, что именно в этом месте (на углу канала) стоит плохо сделанная гора, с двумя вершинами.
С четырех до двенадцати гора работает.
По ней бегут вагонетки; их, кажется, две; я часто вижу две сразу, когда смотрю на гору с Дворцового или Биржевого моста.
Вагонетки в день делают определенное количество концов, и определенное количество раз срываются и летят они вниз по крутому скату.
Замирает сердце.
И назначенное строителем горы число раз кричат люди в вагонетке:
— А-а-а… ах!.. а-а-а-а-ах!
Это фабрика визга.
О, дорогие товарищи по газетам всего мира, какое страшное дело — газета.
Какое страшное дело — организация душ.
Мы будем писать в разное время; у нас замрет сердце.
Я не хочу клеветать на сердце.
Вместе выйдут наши статьи, и мы закричим все разом:
— Я хочу разбить строй.
Пришлось мне ехать из Украины в Россию с военнопленными. Год это был, кажется, 1918-й.
