Глава двенадцатая. Астромобильная ассоциация
А где-то над ним – и с гораздо меньшей скоростью! – Романа изучала некий большой и явно сгоревший прибор. Капитан и мистер Фибули пристально за нею наблюдали. Медсестра пристально наблюдала за Капитаном, который переминался с фланга на фланг с весьма громким нетерпением.
– Ну? Скажи мне, космическая бродяжка, ты знаешь, что это такое?
Жуткую натужную веселость в капитанском голосе Романа находила ничуть не менее угрожающей, чем его локтевые суставы.
Она еще немного повертела кубик.
– Ну… это… нет. Так, погодите, это же… нет, и не оно тоже. Боюсь, я провалила письменную работу по астроинженерии, – она состроила рожу. – Ужасно неудобно. Ну, дайте мне ключ хотя бы. Что бы это ни было, оно точно сгорело.
Она положила кубик обратно на стол и стерла сажу с пальцев.
– Даже ребенок смог бы мне это сказать! – проревел Капитан уже куда менее медоточиво. – Твое время снова истекает.
– Охххх… – Романа втянула голову в плечи. – Извините, не знала, что мы играем на время. Наверное, мне лучше сдаться, пока я не выставила себя полной дурой, а?
Она пожала плечами и, снова подцепив со стола кубик, бросила его мистеру Фибули, предпринявшему ужасающую попытку его поймать. С глухим стуком и одновременно звоном кубик упал на пол. Романа печально посмотрела на него.
– Возможно, когда-то это был макроматический полевой интегратор, хотя, кто его теперь знает…
Руины капитанского лица озарились почти теплой улыбкой – вернее, тем, что за нее сходило.
– Ага! Она поняла! Бородой небесного демона клянусь, клыки смерти уже были готовы сомкнуться на твоем горле, девочка.
Он приобнял ее за плечи: это выражение дружеской симпатии едва не сломало ей ключицу.
– Они обычно не такие большие, – поделилась Романа. – Этот должен быть частью очень крупной дематериализационной цепи.
Тут до нее дошло, что Капитан, мистер Фибули и даже медсестра переглядываются и ухмыляются, словно услыхали одним им понятную шутку. Со скрипучим смешком Капитан наклонился к ней, омерзительно передразнивая ее недавний тон:
– Грубо говоря и предельно просто излагая, это часть системы, которая мгновенно перемещает нас в пространстве. Мы дематериализуемся в этом измерении и сразу же вслед за этим материализуемся снова – в совсем другом месте.
– Что? Вы имеете в виду – вся гора? – если Доктор чему-то и научил Роману, так это как валять дурака. – Вы, что ли, забираете эту гору с собой? Вы настолько фанатеете от лыж?
Кстати, о лыжах. В данный момент Доктор бешеным слаломом несся… правда, не вниз по горе, а, скорее, сквозь нее. Сами лыжи были поспешно вычеркнуты из списка «надо попробовать». И хотя логика убеждала его, что в безынерционном коридоре все просто не может не быть хорошо, инстинкты хором вопили, что пора сворачиваться в комок и выть в голос. Доктор уже сменил свое обычное хладнокровие на куда менее величественную манеру – он вполне лыжно пригнулся и закрыл лицо руками. Теперь настал его черед беспокоиться, тем более, что наука ничего утешительного предложить не могла: на такой скорости и при отсутствии очень большой и мягкой сетки на том конце коридора, из него получится довольно богемное, но все равно пюре. И пока стены смазанным потоком проносились назад, Доктор принес торжественную клятву:
«Я никогда, никогда больше не буду жесток к электронам в ускорителе элементарных частиц!»
Коридор заложил еще один головокружительный, тошнотворный, способный вывести из себя самого Планка поворот, и впереди замаячила очень твердая с виду стена. Не видя смысла скрывать свои чувства, Доктор пронзительно взвизгнул от страха и злости. С самой зари времен он сражался с мегазлодеями, просто злодеями и целыми злодейскими армиями – а сейчас его жизни вознамерился положить конец какой-то общественный транспорт. Какое унижение!
Тут Доктор перестал двигаться – неожиданно, но довольно мягко. Он просто стоял себе в конце коридора, тихонько и насмешливо жужжавшего вокруг. Осторожно выглянув между пальцами, он обнаружил свой нос в миллиметре от стены.
– Господи боже, – через некоторое время выразился он и легонько ощупал себя с ног до головы, словно желая убедиться, что он все еще здесь. – Ну да. Конечно, это был вовсе не линейный индукционный коридор. Наверняка он работает на принципе нейтрализации инерции. Как, однако, дьявольски умно! Надо будет рассказать Ньютону в следующий раз, как я его увижу. Хотя нет, бедняга от такого только расстроится.
Он огляделся. Никакой двери в конце коридора не было. Да, в один прекрасный день такое просто обязано было случиться. Ему встречались подземные логова с кучей разных дверей и туннели с довольно спорадическими, чтобы не сказать случайными дверями – а сейчас его противником оказался некто… ну, просто строивший коридоры. Подобный минимализм вызывает истинное восхищение, хотя все равно в итоге чувствуешь себя немного в ловушке.
Стальная заслонка с грохотом рухнула сзади, лишь увеличив общее чувство одиночества.
– Ну вот. Надо полагать, еще одна внезапная смерть.
Доктор уже начал было вычислять степень вероятности спасения, но тут ему на глаза попалась контрольная панель на стальной заслонке.
– Ах, простите-простите. Теперь я вижу, что вы – лифт.
Он нажал кнопку и, уже даже не надеясь на такую утешительную роскошь, как обычный пол, выстрелил куда-то в глубину горы.
Просто на тот случай, если вам интересно: К-9 и Мула в это время все еще шли куда-то через пустыню, Кимус со скучающим видом торчал на плато, а Балатон решил пораньше лечь спать.
Правда, К-9 успел обнаружить в пустыне нечто крайне его раздражающее. Все накопленные с годами знания настаивали, что строить посреди нее город – очень нелогичное решение. А еще – что, учитывая даже средний гипотетический уровень осадков, у подножия горы никакой пустыни быть просто не должно.
– Запрос, – сказал он. – Эта пустыня какая-то неправильная.
– Правда? – отозвалась Мула. – Ну, в целом, да, неправильная. Мой прадедушка пахал тут землю – тогда это были поля.
К-9 покатился дальше через бывшие поля, обдумывая новую информацию.
– Нами когда-то правила злая королева, а когда она умерла, начался неурожай. – Мула обвела рукой мерцающие горячие пески. – Раньше это была изобильная планета, но мы жили очень бедно. Потом пришел Капитан и начался Золотой Век Процветания. Все сразу стали очень богаты, но с каждым Веком Процветания урожаи гибли, а поля отступали.
К-9 кивнул и заархивировал поступившие данные. Они, безусловно, представляли некий интерес.
А Романа между тем снова принялась изучать сломанный макромативный полевой интегратор. Очень беспокойный человечек (которого, кажется, еще и звали вдобавок мистером Фибули) жужжал вокруг в твердой уверенности, что она наверняка может что-нибудь с этим поделать.
– Да, да, я могла бы его выбросить, – огрызнулась Романа, не подумав.
Капитан угрожающе зашипел, его жестяная птица засверкала красным глазом, и даже медсестра неодобрительно поцокала языком. Мистер Фибули выглядел совершенно раздавленным. Романа снова взяла остатки детали и глубокомысленно прищурилась.
– Судя по всему,
