Что такое факт? Естественно, философы спорят друг с другом. Я рассматриваю то, что философы называют фактами Юма. По мнению Дэвида Юма, «все объекты, доступные человеческому разуму или исследованию, по природе своей могут быть разделены на два вида, а именно: на отношения между идеями и факты. К первому виду относятся такие науки, как геометрия, алгебра и арифметика… К такого рода суждениям можно прийти благодаря одной только мыслительной деятельности… Факты, составляющие второй вид объектов человеческого разума, удостоверяются иным способом, и, как бы велика ни была для нас очевидность их истины, она иного рода, чем предыдущая»[198]{525}. Отношения между идеями относятся к объектам, которые поддаются определению или необходимо истинны, таким как 2 + 2 = 4 или «все холостяки неженаты». Факты относятся к объектам, которые условно истинны (то есть могли бы быть иными (например, «у Земли один спутник» или «я родился в январе»). Отношения между идеями подчиняются только логике; наше знание об условно истинных объектах, или фактах, зависит от доказательств: свидетельских показаний, опыта, документов.
В повседневной жизни наша культура обычно игнорирует разницу между идеями и фактами, и поэтому можно назвать фактом то обстоятельство, что в прямоугольном треугольнике квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов. И действительно, поскольку все факты по определению являются истиной, мы склонны считать любую истину фактом. Но для Юма и для всех, кто в XVII в. рассуждал о фактах, связь не была двусторонней; теорема Пифагора представляет собой не факт, а дедукцию (если только я не измеряю стороны конкретного треугольника). Совершенно очевидно, что в культуре, где опыт приобретал все большее значение, термин «факт» был бесценным, поскольку идентифицировал тип знания, основанный на опыте. Не менее очевидно, что различие между двумя типами знания имело особое значение в мире, где существовали два конфликтующих подхода к знанию – с одной стороны, системы Аристотеля, основанной в основном на отношениях между идеями, а с другой стороны, экспериментальной науки, опирающейся преимущественно на факты, – и интеллектуалы стояли перед нелегким выбором. Юм, проводя различие между фактами и отношением между идеями, отражает глубокий интеллектуальный конфликт, послуживший толчком к научной революции.
Что такое факт? Это нечто вроде козырной карты в интеллектуальной игре. Играя в «камень – ножницы – бумага», вы не можете предугадать победителя. До появления факта интеллектуальная жизнь немного напоминала эту игру – одни полагали, что победит логика, другие рассчитывали на победу авторитетов (особенно там, где затрагивались вопросы веры), а третьи хотели опираться на опыт и эксперимент. Но когда в игру вступают факты, все меняется, потому что спорить с ними невозможно – они всегда побеждают. Факты представляют собой лингвистический механизм, который обеспечивает неизменную победу опыта над авторитетом и логикой. Как признавал Юм, «никакое рассуждение… не может сравниться с фактом»{526}. Показательны примеры, выбранные составителями Оксфордского словаря для иллюстрации значения слова «факт»: «Факты – упрямая вещь» (1749), «Факты сильнее аргументов» (1782), «Эта фантазия разрушается одним-единственным фактом» (1836).
Мы можем получить представление о мире, где не было фактов, по книге, которая пытается говорить о фактах при отсутствии как термина, так и самого понятия «факт». Это «Эпидемия заблуждений» (Pseudodoxia Epidemica) Томаса Брауна, известная также под названием «Вульгарные ошибки» (Vulgar Errors, 1646). Браун хотел бы избавить мир от ложных убеждений (например, утверждения, что у слонов нет коленей, или что бобры, спасаясь от погони, откусывают себе яички), но в своих попытках он чувствует себя Давидом, противостоящим Голиафу: «Нам часто приходится в одиночку противостоять силе мнения, встречать Голиафа и Гиганта Авторитета жалкими камешками и ничтожными аргументами, взятыми из наших скудных и тощих запасов»{527}. Браун жил в мире, где то, что мы называем фактами, казалось бессильным перед лицом авторитетов. Он считал, что логика, мнения и авторитет должны отступить перед опытом, но в его распоряжении не было языка, чтобы выразить эту простую идею. Он не мог сказать, как Юм и как мы с вами, что с фактами спорить невозможно.
Мы до такой степени считаем понятие факта само собой разумеющимся, что удивляемся, когда узнаем, что это недавнее изобретение. Слова, обозначающего факт, не было ни в классическом греческом, ни в классической латыни, и определения Оксфордского словаря невозможно перевести на эти языки. Греки писали о to hoti («то, что есть»), а схоласты спрашивали an sit («есть ли это»). Однако эти конструкции оставляют много места для споров и их вряд ли можно назвать устойчивыми или прочными. Разумеется, слова не всегда идентичны вещам: можно понимать, что такое факт или процедура установления фактов, без самого слова «факт»; я вкратце опишу разницу между установлением факта и языком факта. Как уже отмечалось выше, путешествия Веспуччи создали решающие факты, – но в текстах Веспуччи нет слова, эквивалентного «факту» – ни в оригинальном варианте («Новый Свет» был опубликован в 1503 г. на латыни, «Письмо» – в 1505 г. на итальянском), ни в многочисленных первых переводах.
Латинское слово, которое современными переводчиками чаще всего переводится как «факт», – res (вещь). Но вещи отличаются от фактов. Вещь существует без слов, а факт – это заявление, термин в рассуждении. В отличие от фактов вещи не являются истиной. Тем не менее мы обращаемся с фактами так, словно они эквивалентны вещам, и в словарях «факт» определяется то как вещь, то как истинное убеждение. Так, например, согласно American College Dictionary, факт есть «нечто, что действительно существует, реальность», а также «истина, известная из опыта или наблюдения; нечто, считающееся истиной»{528}. Таким образом, наше понимание фактов подобно двуликому Янусу: то мы считаем их вещами, самой реальностью, то истинными убеждениями или утверждениями о реальности. В результате грамматика факта неоднозначна. Как реальность факты не могут быть истинными или ложными; как утверждения они либо истинны, либо ложны. Было бы ошибкой считать, что это противоречие можно разрешить: суть факта как раз и состоит в том, что он вмещает в себя два мира, причем берет из обоих лучшее. Именно это качество делает факты первичным материалом науки, поскольку наука также является странным сплавом реальности и культуры. Факты и наука предназначены друг для друга{529}.
Факты не просто являются истинными или ложными; их можно подтвердить, обращаясь к доказательствам. Утверждение «я верю в Бога» не является либо истинным, либо ложным, но только я точно знаю, каким именно, поскольку оно относится к чисто внутреннему душевному состоянию; оно по сути своей субъективно. Если я соблюдаю определенные религиозные обряды, то имеются основания считать это утверждение истинным, но доказать это очень трудно. Множество людей соблюдают религиозные обряды, хотя вера уже покинула их (временно, как они надеются). Но я могу доказать, что был крещен или вступил в брак: это документально подтвержденные факты. Это объективное положение дел.
Современные философы различают три вида фактов: грубые факты, зависимые от языка факты и институциональные факты. Рассмотрим несколько примеров.
1. «У вершины горы Эверест лежит снег». Это объективно истинно или ложно и не зависит от языка, на котором я говорю, или от моего субъективного опыта (хотя мне нужен, разумеется, соответствующий словарь, чтобы сообщить эту истину кому-то еще). Это грубый факт.
2. Сегодня четверг, 6 июня 2013 г. Данное утверждение истинно, но зависит от правила для обозначения лет, нумерации и названия месяцев и дней. Это факт, зависящий от языка.
3. Это банкнота достоинством десять фунтов. Данное утверждение верно лишь потому, что этот листок бумаги был выпущен Банком Англии и имеет соответствующую форму. Это
