– Вань, ты сейчас сильно башкой ударился?
– Почему? – удивился тот и одним рывком встал с кровати.
От резких движений у несчастного закружилась голова. Он с трудом устоял на ногах и оперся рукой о стену. Умывшись, Петушков деликатно вышел, дав мне возможность одеться.
К тому времени как я разбудила Анука и привела себя в относительный порядок, в комнату с подносом в руках зашла маленькая быстрая старушка. Увидав счастливо улыбающегося Анука, она запричитала:
– Ой, девка, сыночек у тебя красивый. И в кого? Отец страшон, как смерть моя. Ты тоже так себе, а мальчик – ясно солнышко.
У меня отвисла челюсть от такого комплимента.
– Не родной, что ли? – покосилась она на меня. У меня полезли на лоб глаза, я откашлялась и с трудом выдавила из себя:
– Кто? Сын?
– Отец, – всплеснула руками старуха, усаживая себе на колени мальчонку.
– Родной, – соврала я, глядя на то, как бабка ловко кормит его жидкой кашкой.
– А как тебя звать, красавец? – сюсюкала старуха.
От неожиданности я прикусила язык.
«Эх, бабка, лучше тебе не знать его имя!» – пронеслось в голове.
– Анук Бертлау, – заученно отчеканил тоненький детский голос.
«Ну все, приехали! Давай, родной, еще и место проживания скажи!» – Я едва не подавилась от раздражения. Старуха посерела, сняла малыша с колен и пересадила на соседний стул, вручив большую ложку в детские ручки.
– Слушай, девка, – откашлялась она, – а имя-то у него какое-то данийское.
– А это я его в честь крылатого Властителя и назвала, – бодро соврала я, молясь, чтобы сплетница не догадалась, какую несу чушь, – они все красивые. Вот и сын красавцем вышел.
– Ясно, – протянула она, – все-то вас, молодежь, на екзотику всякую тянить. А муж твой пьет, че ли?
– Бывает, – осторожно отозвалась я. – Сейчас время такое, с кем не бывает.
– Обманыеть он тебя!
Я снова поперхнулась и сделала внушительный глоток молока.
– Не глухонемой он, – продолжала бабка тем же располагающим тоном, – вчера как надралси, так песни голосил с такой бабой, прости, Господи, мою душу. – Она поспешно перекрестилась.
В этом месте мне полагалось проявить праведный гнев. На беду на пороге появился Ванятка. Его почти фиолетовый синяк превращал вполне интеллигентное лицо в изуродованную физиономию. Увидишь такого – никогда не поверишь, что пред твоими очами маг в ступени «теоретика».
– Ах ты гад! – заорала я на него, вскакивая и грозя кулаком.
Петушков без лишних слов шарахнулся обратно в коридор, хлопнув дверью. У бабки в предвкушении скандала загорелись глаза.
– Ладно, вы идите, а мы с ним поговорим… – Я помолчала и добавила: – По-семейному.
Сгорая от любопытства, старуха покинула комнату. Через пару минут в дверях показалась Ванина башка.
– Ась, – позвал он, – ты уже пришла в себя?
Я махнула рукой:
– Извини, это все старуха.
Петушков старался ко мне не приближаться, подозревая в буйном помешательстве. Вид он имел задумчивый и очень расстроенный.
– Что-то случилось? – поинтересовалась я, собирая сумку.
– У Пантелея спроси, – буркнул он.
Провожали нас всей гостиницей. Науськанные любопытной бабкой, все с жадностью всматривались в Ванино лицо, ища в нем следы свеженьких синяков. Не найдя следов новых побоев, служки разочарованно разошлись по комнатам, понося старуху на чем свет стоит.
На улице распогодилось, солнце сияло как сумасшедшее. Пахло весной и сырой землей.
Гном казался чернее тучи, все время молчал и хмуро косился на Петушкова, отвечающего ему недобрыми взглядами.
– Что случилось? – не выдержала я. – Быстро отвечайте, пьянчуги проклятые!
Приятели снова недовольно переглянулись и промолчали.
– Я требую! – настаивала я. – Что это за тайны Совета магов? Пан, что ты натворил?!
Гном откашлялся.
– Ну э-э-э, вчера, – промямлил он и замолк.
– Что было вчера? – подтолкнула я его к откровениям.
– Ну в общем, ты была права насчет этих парней… Они меня до нитки обобрали.
– Молодец! – пожала я плечами, чувствуя внутри злорадное удовлетворение. – Я тебя предупреждала.
Вокруг пели птички, в лесу набухали почки, кое-где появлялась зеленая травка, по еще голым веткам деревьев прыгали маленькие шумные пичуги. Красота и благодать, я вздохнула полной грудью…
– Я проиграл нашу общую заначку! – скороговоркой выпалил гном.
– Что?! – заорала я и закашлялась. В глазах потемнело, воздух отказывался поступать в легкие. – Ты проиграл все наши деньги?! – прохрипела я.
Пантелей потупил взгляд и сделал вид, что рассматривает конскую гриву.
– Так это ты вчера забрался в комнату, своровал кошелек и все проиграл! – Я не могла поверить в происшедшее.
– Я был уверен, что выиграю! – лепетал Пан.
– Не оправдывайся! – заголосила я во всю мощь своих легких. – Вы не на прогулку вышли! Один уезжает в неизвестном направлении и больше не возвращается. – Я махнула рукой, имея в виду вурдалака. – Другой проигрывает все деньги. – Я ткнула пальцем в гнома. – Третий не просыхает. – Я кивнула на Ваню. – О чем вы думаете?! Как можно быть такими безмозглыми?!
Я почувствовала, как в горле встал комок, а на глаза навернулись слезы.
– Ну Асенька, – протянул Пан заискивающе.
– Не называй меня так, – просипела я, потеряв от крика и расстройства голос.
Собственно, это обстоятельство и спасло гнома от продолжения скандала.
– Мы заработаем, – предложил он. – Вон, Ванятка чудовище какое-нибудь словит…
Я промолчала и с иронией покосилась на парочку. Петушков? Чудовище? Умоляю вас, Иван Питримович кроме костров ничего больше не умеет.
Гном опустил голову и что-то хмуро прикидывал в уме.
– Завтра приедем в город Краснодол, – вдруг подал он голос. – У меня возникла гениальная идея! Мы заработаем денег!
– Держи свои идеи при себе!
Иван помалкивал, боясь, что и ему от меня достанется на орехи, а потом вдруг просиял:
– Вспомнил! У меня еще осталась пара медяков!
– Ага, – с трудом проговорила я, теряя остатки голоса, – как раз хватит на половинку краюхи хлеба! Анук будет счастлив!
Гном подъехал к приятелю поближе и громко зло зашептал:
– Так ты, каналья, мне вчера не все отдал?
– Ну так я забыл, – пролепетал Ваня испуганно.
– Иван, – нахмурилась я, – немедленно отдай мне эти монеты, пока они еще целы.
Тот очень недовольно протянул тощий кошель, и я спрятала его в своей сумке на поясе.
– Так-то лучше.
Места казались безлюдными, нам не встречалось ни деревень, ни поселков. Редкие постоялые дворы нам были не по карману, и все отчетливее вырисовывалась перспектива ночевки в чистом поле. Когда совсем стемнело, мы выбрали маленький лесок и решили разбить там лагерь. По мере приближения к югу
