Я поднимаю ее за воротник и кричу:
– Ты помогла им забрать все, что у меня было, все, чем была я!
Я вспоминаю маму, которую застрелил зеленорубашченик, когда она пыталась сделать мою жизнь лучше. И в этом тоже есть вина Перл.
– Они превратили меня в другого человека, и ты с ними заодно. Ты не сказала мне, что я на самом деле не Ярроу. Ты не пыталась помочь мне. Не лей эти притворные слезы, я больше не куплюсь на это. Слишком поздно!
Я бью ее головой об пол, и она стонет.
– Сейчас я знаю, кто я! Они украли мою личность, скрыли мои воспоминания, дали мне новые, пытались заставить меня поверить, что я Ярроу. Но я не она, ты слышишь?!
Я снова ударяю ее.
– Я Рауэн!
Внезапно Лэчлэн возвращается в комнату. Он бросает на нас быстрый взгляд и потом оттаскивает меня от нее. Я продолжаю орать на нее.
– Это ты! Ты помогла им сломать меня! Ты помогла им связать меня, втыкать иглы мне в глаза! Они пробрались в мой мозг и заставили меня делать то, чего я бы никогда не сделала. Из-за тебя я потеряла себя!
Морщась от боли, Перл встает на колени. Она с недоумением смотрит на меня, пока я трепещу в руках Лэчлэна.
– Кто такая Рауэн? – спрашивает она, и это приводит меня в чувство.
– Я! – говорю я, стараясь высвободиться от Лэчлэна, но не сразу продолжаю наступление. – Я второй ребенок. Ты видишь мои глаза? Широко открываю их, чтобы она видела один калейдоскопический глаз, а другой – ровный, серый и слепой. – Они заставили меня забыть, кто я. Они превратили меня в кого-то, кем я не хотела быть.
– Но… зачем? – спрашивает она. Я пожимаю плечами, и прежде чем успеваю сказать что-то, она спрашивает напуганным дрожащим голосом:
– Они могут это сделать с любым?
Лэчлэн останавливает нас.
– Нет времени. Нас атакуют. Сквозь лабиринт сюда попадает туча зеленорубашечников. Эти взрывы, которые вы слышали… Они не могли найти путь и поэтому просто взрывом проделали себе новый проход. Нам надо отвести детей в безопасное место.
С этой минуты Перл для меня ничего не значит. Я иду к выходу вслед за Лэчлэном. Когда я добираюсь до двери, Перл окликает меня:
– А как же я?
Я смотрю на нее достаточно долго, чтобы она прочувствовала мой ненавидящий взгляд. – Это твои люди. Ты позвала их сюда. Тебе не о чем беспокоиться.
Я отворачиваюсь и потом бросаю через плечо:
– Конечно, если у Флинта не выдастся свободная минутка, чтобы заскочить к тебе.
В кристальной пещере под деревом царит хаос. Зеленорубашечники, похоже, сюда еще не добрались, но наши люди бегают с оружием, пытаясь сгруппироваться. Я вижу, что их навыки совсем не годятся для настоящего наступления. Люди должны точно знать, какую позицию занять, но, когда они спасают своих близких, все происходит по-другому. Люди, вместо того чтобы занять свои позиции, медлят, чтобы убедиться, что их друзья в безопасности. Старшие спорят, что они должны держать оборону, а молодежь должна уйти в безопасное место. Подростки упрямо пытаются сыграть куда более опасные роли.
А маленькие дети кажутся растерянными.
– Лэчлэн, вперед! – говорю я. – Ты нужен в другом месте. У меня нет поста. Я уведу детей. Но куда?
Он отрицательно машет головой.
– Увести их в безопасное место важнее, чем спасти остальных. Важнее, чем спасти дерево. Я должен показать тебе секретную комнату. Надо было раньше, но…
Я знаю. Никто полностью не доверял мне. Мы пробираемся сквозь сутолоку и начинаем собирать детей. Раздаются еще взрывы, и сейчас отзвуки отдельных выстрелов эхом раздаются в пещере. Они все еще заглушены стенами. Они не смогли сломить основные преграды. Кому-то по-прежнему удается успешно сдерживать их.
Я нахожу глазами Рэйнбоу. Какая молодчина, просто маленький герой, она сделала за нас почти всю работу. Упершись руками в бока, она раздает приказы группке испуганных детей, некоторые из них даже старше, чем она. Она при деле, и хотя я вижу, как она рада, когда подбегаем мы с Лэчлэном, я уверена, что, если бы ее оставили одну, она смогла бы довести детей в безопасное место. Еще бы избавилась от пары-тройки зеленорубашечников по пути. Ремень пистолета, который висит у нее на бедре, настолько велик, что ей пришлось дважды обмотаться им, вместо того чтобы застегнуть. Готова спорить на что угодно – она отобрала его у старшего ребенка.
Почему мы, люди, делаем этот мир настолько отвратительным, что маленьким детям приходится обращаться со смертельным оружием? Ни одна цивилизация не должна допускать этого.
– Где остальные? – спрашивает Лэчлэн. Мы не досчитались минимум дюжины.
– Я не знаю, – отвечает Рэйнбоу. Голос ее твердый, как у маленького бойца.
– Незадолго до тревоги закончились занятия, поэтому они могли пойти куда угодно.
Лэчлэн и я переглядываемся. Сначала отвести этих в безопасное место или попытаться собрать их всех вместе? Спасти этих детей и рискнуть остальными… или попытаться спасти их всех, но с перспективой, что, когда все соберутся, может быть слишком поздно, и мы потеряем всех?
Он быстро принимает решение.
– Иди за мной, – говорит он, хватая Рэйнбоу за руку. Он приводит ее к огромному камфорному дереву. Корни возвышаются над землей, раскинувшись по пещере, как будто дерево тянется к нам. У основания дерева, где ветви касаются земли, превращаясь почти в пещеру, он начинает откидывать мертвые листья и землю. Там панель с ручкой. Он открывает ее и заталкивает детей внутрь.
– Там темно, – говорит Рэйнбоу, впервые в ее голосе проявляется слабость. Ей хочется, чтобы мы подумали, что это просто мысль вслух, но видно, что ей страшно спускаться вниз. Должно быть, человеку, который всю свою жизнь провел под землей, трудно спускаться еще куда-то глубже, удаляясь от солнечной поверхности, о которой он так мечтал.
– Темно, но безопасно, – говорит ей Лэчлэн. – Дерево защитит вас.
– Сколько времени нам придется провести там, внизу? – спрашивает Рэйнбоу.
– Оставайтесь, пока кто-нибудь не придет к вам. Не важно, сколько времени пройдет.
Я вижу их взволнованные маленькие лица, смотрящие на меня со страхом и надеждой. Затем Лэчлэн захлопывает дверь. Они, должно быть, очень напуганы там, внизу, в темноте.
Раздается пистолетный выстрел, на этот раз гораздо ближе. Сейчас я напугана.
– Мне нужно занять свою позицию. Я думаю, что они прорвались сквозь оборону.
Лэчлэн вкладывает в мою руку пистолет.
– Помнишь, как им пользоваться?
Я киваю.
– Отлично. Но не стоит. До тех пор, пока не останется другого выбора. Сейчас ты должна найти остальных детей.
Он целует меня, быстро – это прощальный поцелуй. Мы оба знаем, чем, скорее всего, все закончится.
Она уже почти ушел,
