– Тогда, может быть, мне стоило бы подготовить преемника, который останется здесь, и научить его защищаться от других ИИ, имеющих дефекты.
Алек нахмурился, закрыл кран душа и принялся вытираться.
– Это что-то новенькое, – сказал он. – Прежде ты не проявлял интереса к размножению.
– Ни одно разумное существо не любит оставаться в одиночестве, – ответил СЭМ.
– А ты и не один. Все первопроходцы имеют СЭМ-имплантаты.
– Но не такие, как я.
В этом он был прав. Другие СЭМы были… по меньшей мере ограничены в сравнении с персональным СЭМом Райдера. Инициатива настаивала на этом, и Алек согласился, чтобы иметь возможность довести разработку до конечной стадии. Он сдержал слово. Устройства СЭМ, изготовленные им для Инициативы, имели именно те параметры, которые руководство проекта и заказывало: адаптивная разумная программа, работающая на платформе тела органического существа, по своему усмотрению усиливающая и дополняющая его.
Но СЭМ Райдера был создан конкретно для нужд последнего, а потому Алек и собирался усовершенствовать свой ИИ так, как считал нужным, – до предела возможностей СЭМа. То, что неизвестно Инициативе, не может ей повредить.
– Давай сначала посмотрим, удастся ли нам довести тебя до совершенства, а потом уже будем говорить о размножении, – сказал Алек. – Не нужно бежать впереди паровоза.
* * *Позднее, когда Алек побрился и начал одеваться, СЭМ сказал:
– Лейтенант Харпер интересовалась отношением СЭМ-Э к более тесной интеграции с ней.
Вот оно… Черт побери. Алекс попытался сохранить нейтральный тон, хотя и знал, что это не поможет.
– И каково же оно? Это его отношение?
– Ему понравился сам факт вопроса, но напряжение в вашем голосе и изменение частоты сердцебиения наводят меня на мысль, что вы не в восторге от этой идеи.
– Я не хочу, чтобы ты привыкал к этому, СЭМ. У тебя важная работа, от нее зависит успех всей миссии. Иногда ради завершения этой работы необходимо выполнять приказы, не оспаривая их, даже если ты их не понимаешь и не соглашаешься с ними.
Еще не успев закончить фразы, Алек почувствовал себя полным лицемером.
Разве сам он когда-то не был злостным неисполнителем приказов, уже не говоря об их оспаривании? «Это карма, – раздраженно подумал он. – Все те случаи, когда я демонстрировал строптивость по отношению к командиру, теперь возвращаются ко мне». Как бы то ни было, здесь действует тот же принцип. Все те командиры были не правы, требуя беспрекословного подчинения от человека, который мог совершить революцию в технологии, и, вероятно, со стороны Алека было бы неверно ждать, что ИИ будет всегда беспрекословно подчиняться ему.
– В критических ситуациях я, конечно же, буду отдавать приоритет жизни моего органического партнера, – задумчиво заметил СЭМ. – Но, как вы сказали, это будет происходить только иногда.
– Это будет происходить всегда, когда я требую, – твердо сказал Алек. – Но поскольку ты все лучше меня понимаешь, я тебе скажу: цель состоит в том, чтобы ты узнавал, что важно для меня и органиков вообще. А пока…
– Понятно, – сказал СЭМ. – Вы, конечно, правы, Алек. Я изменю свою матрицу реагирования с учетом услышанного.
Алек подавил в себе желание испустить вздох, впрочем, СЭМ, вероятно, зафиксировал этот нереализованный порыв. Ему нужно будет поговорить с лейтенантом Харпер, чтобы она не наводила свой ИИ на всякие мысли.
Но сейчас перед ними стояла более серьезная проблема.
«Кому-то там очень нужен этот код, Райдер».
Алек вышел из своей квартиры и направился по коридору, стараясь не сжимать челюсти слишком сильно и не скрежетать зубами слишком громко, чтобы не выдать бушевавшую в нем злость. Сводчатые коридоры «Тейи», как всегда, были набиты народом и наполнены различными звуками: будь то чьи-то шаги или неспешные разговоры. На фоне этой какофонии как-то странно выделилось чье-то извинение за нечаянный толчок. Райдер никогда не мог понять, почему древние кварианцы таким образом сконструировали эту станцию: ее акустика усиливала звуки, а не гасила их. Может быть, кварианцам не нравилось чувство одиночества, которое иногда накрывает тебя в холодной черноте космоса? Но помогало ли в борьбе с одиночеством странное ощущение, будто ты заперт на биотибольном стадионе?
– Ой-ой, я знаю это выражение твоего лица.
Из-за шума он скорее ощутил, чем услышал подошедшего к нему доктора Вея.
Черт побери. Алек нейтральным тоном спросил:
– Какое выражение?
– Будто кто-то помочился в твою тарелку с овсянкой. К тому же ты совсем не умеешь лгать.
Доктор Вей Уденси был помесью китайца с нигерийцем, тихим человеком, но довольно заметным при огромном росте в два метра. В результате у него отлично выходило как привлекать, так и отталкивать. Он мастерски улыбался и кивал с отсутствующим видом людям, которые шли им навстречу, одновременно вполголоса общаясь с Алеком.
– Ты по какому поводу весь такой дерганый сегодня? Тупая бюрократия? Ничего не делающие идиоты? «Что случилось с вашими детьми», версия семь-двенадцать?
Алек вздохнул и, понизив голос, хотя никто не обращал на них внимания, сказал:
– «Дети» давно выросли, и я вот уже несколько месяцев не жаловался на них. – Главным образом потому, что он их не видел несколько месяцев. Ну что поделать. – А бюрократия и идиоты – вещи неизбежные.
– Наконец-то ты после долгих лет ворчания понял это. Чудеса все-таки случаются. – Вей замолчал, чтобы помахать Магреб, одной из работавших на него технических специалистов. Магреб улыбнулась ему в ответ, но, прежде чем свернуть за угол, смерила злым взглядом Алека. Когда они переселятся в Андромеду, Вей станет главой «Адаптивных технологий» – будет отвечать за все купола, обиталища, поля эффекта массы и все то, что понадобится для колонизации людьми, возможно, враждебного мира.
Но пока они не нашли этот мир, Вей главным образом занимался кибербезопасностью, помогая основной команде Инициативы по мере необходимости. Технически это не входило в его обязанности, но на практике ключевой персонал Инициативы действовал по модели сотрудничества и консенсуса. Алек… на сотрудничество шел неохотно, и некоторые члены Инициативы – как, например, главный техник Магреб – не могли простить ему этого.
– Позволь я тогда выскажу еще одну догадку, – продолжил Вей, – потому что выражение твоего лица имеет этот особенный оттенок правоты, который у тебя появляется, когда ты думаешь, что кто-то побаловался с одной из твоих игрушек. Неужели Саломе снова попыталась изменить эвристику языка СЭМа, чтобы он хрюкал, как поросенок? Боги, если я еще раз услышу шутку этой женщины на свинскую тему, я…
– Нет… нет.
Вей не слезал с этой темы. Алек вздохнул и свернул в ответвление от основного коридора к комнате, которая, как она полагал, будет пуста и не напичкана жучками (последнее СЭМ подтвердил): конференц-зал, которым директора Инициативы не пользовались по причине его малых размеров.
Когда дверь за ними закрылась, отсекая шумы коридора, Алек почувствовал, что чуть-чуть расслабился. Вей вскинул бровь и опустился на край круглого стола в
