— А мне, правду сказать, все-таки хотелось бы поглядеть на это новое, таинственное племя, идущее теперь на смену тому, которое мы уже знаем.
— Ну, это, кажется, довольно опасное любопытство, по крайней мере я предпочел бы глядеть на него уже с другого берега «Большой Реки», — заметил Ганс. — Вообще, я советую тебе не особенно поддерживать дядю Карла в его стремлении к научным исследованиям, так как положение наше, как ты и сам видишь, с каждым днем осложняется все более и более.
Рассуждая о своих затруднениях и продолжая усердно трудиться над сооружением очага, братья и не заметили, как промелькнул почти целый час.
Вероятно, они продолжали бы свою работу и дольше, если бы в это время их не окликнул проснувшийся и уже достаточно отдохнувший профессор.
— Как, господа, вы работаете только вдвоем, — спросил он с удивлением, — а где же остальные?
Молодые люди поспешили сообщить своему выспавшемуся дядюшке все, что произошло во время его отдохновения после непосильных геологических трудов и не преминули, конечно, упомянуть и о предприятии Иоганна.
— А знаешь ли, дядя, — сказал Ганс, — наш кулинар облекся в наряд из листьев какого-то «птичьего дерева» и пошел добывать птичьи гнезда.
Как ни проста была, по-видимому, эта фраза, но к удивлению молодых людей, она произвела на дядю Карла действие страшного электрического удара, который почти на полметра подкинул ученого над его мягкой лиственной постелью.
— Что ты говоришь!.. Иоганн в листьях «птичьего дерева»… пошел за птичьими гнездами… — вскричал он.
— Ну да! И, правду сказать, я решительно не понимаю, почему это приводит тебя в такое удивление, — отвечал Ганс.
— Как почему! Да поймите же, что ведь это он, стало быть, пошел жениться! — с необыкновенным волнением объявил профессор.
— Жениться!.. Да что ты, дядя? — бормотали пораженные неожиданным сообщением молодые люди.
— Полно, дядя, — вразумительно проговорил наконец Бруно, — и с чего это только могла прийти тебе в голову такая мысль, — тогда как Иоганн просто хочет полакомить нас за ужином яичницей, вот и все.
— Яичницей!.. Хороша, нечего сказать яичница, — с необыкновенным азартом вопил профессор. — Так знайте же, господа, что брачная церемония у этого народа именно в том и состоит, что жених с невестой, в одеждах из листьев «птичьего дерева», вместе достают гнездо какой-нибудь птицы.
Это открытие подействовало на молодых людей ошеломляющим образом.
— Ну, Бруно, — заметил Ганс, покачивая головой, — дело-то ведь становится плохо, — как бы бедняга и в самом деле не вернулся к нам в чаду неожиданного семейного счастья.
— Да полно же тебе, Ганс, шутить, — озабоченно заметил Курц, — дело это вовсе не так смешно. Ссориться с местным населением из-за нарушения их обычаев нам далеко не интересно, в особенности в такое смутное время, как теперь. Идемте, господа, может быть, нам еще удастся помочь беде.
Приняв такое решение, все трое, не медля ни минуты, отправились по тому направлению, по которому час тому назад ушел Иоганн, совершенно не подозревавший, что вернуться назад ему суждено, может быть, уже женатым человеком. Ганс почти не надеялся отыскать его в этом огромном лесу, однако судьба, видимо, благоприятствовала нашим друзьям, так как не успели они пройти и полкилометра, как до слуха их долетели уже звуки тяжелого бега их товарища, а через минуту из-за ближайших кустарников появился и сам Иоганн. Вид он имел необыкновенно жалкий, одежда его была в полном беспорядке, на лице выражалось явное отчаяние, а от усталости он едва держался на ногах.
— О, господа, как я рад, что встретил вас наконец! Боже ты мой, что это за женщина, что за ужасная женщина! Поверите ли господа, ведь она хотела на мне жениться!
— Неужели? — шутливо заметил Ганс. — Но вы, конечно, не захотели выйти за нее замуж.
— Да перестань же, наконец, шутить, — нетерпеливо прервал его профессор, — ну а вы, любезнейший, извольте- ка рассказать нам, что же, собственно, с вами случилось.
— Ах, я, право, и сам хорошенько этого не знаю, — отвечал Иоганн, еле переводя дух. — Но идемте, господа, поскорее отсюда, я все расскажу вам дорогой, — продолжал он, увлекая своих друзей.
— Из слов этого неосмотрительного человека, — строго заговорил Курц, обращаясь к племянникам, — я вижу, что в этом деле действительно замешана женщина.
— Но уверяю вас, господин профессор, что сначала она держала себя очень прилично и даже, в конце концов, согласилась полезть за гнездом одна, хотя настойчиво уверяла меня, что, по обычаю, мы должны отправиться туда вместе.
И вот, вообразите себе, спускается она с дерева с гнездом, в котором было, пожалуй, около десятка яиц. Конечно, я кидаюсь к провизии и… что же бы вы думали!.. Она перед самым моим носом бросает все это на землю и заключает меня в свои объятия!
— Неужели же она, не говоря худого слова, решилась поступить с вами так жестоко? — с притворным участием спросил Ганс.
— Напротив того, она сопровождала это очень худыми словами, так как очень уверенно объявила: «Теперь, о прекрасный круглый человек… (я повторяю это только для того, чтобы точно передать ее собственное выражение) теперь, о прекрасный круглый человек, я вижу, что ты хочешь быть моим мужем»… Ну можете ли вы представить себе мое положение! Один, в глухом лесу, с этой ужасной допотопной невестой, которая, очевидно, во что бы то ни стало решила на мне жениться…
— Но ведь вы же сами во всем виноваты, несчастный, — воскликнул Курц, — поймите же, что весь ваш поход за птичьими гнездами, который вы же предложили этой женщине, есть ничто иное, как брачный обряд этого племени.
При этом ошеломляющем сообщении бедный Иоганн даже споткнулся на совершенно гладком месте.
— Боже ты мой, какое роковое совпадение… Но клянусь вам, господин профессор, что у меня и в мыслях ничего не было, кроме яичницы!
— Вот по этой-то причине, вероятно, все и произошло, — сурово проговорил Курц. — Однако будем надеяться, что на этот раз ваше сумасбродство не будет иметь особенно дурных последствий; но помните, что шутить такими вещами не всегда безопасно. Во всяком случае, советую вам не особенно болтать о ваших подвигах в присутствии наших хозяев. А теперь перемените-ка ваш подвенечный наряд на обыкновенные листья.
Когда Иоганн, совершенно подавленный всем случившимся, был приведен братьями в надлежащий порядок, все поспешили к месту постройки и бедный малый принялся за возведение очага с молчаливой покорностью. Этот роковой случай сразу лишил его того нравственного превосходства, которое он приобрел было сегодня утром над своим патроном.
К вечеру, благодаря неутомимой деятельности братьев, очаг кое-как был окончен, а над ним была возведена даже небольшая труба.
Европейцы сейчас же развели там огонь
