– Ты на всякий случай надпиши его, – посочувствовал Злат, – Чтобы потом не подделали. Могу посоветовать отличного мастера по наколкам. Хоть и неверный, но дело своё знает. В Китае учился.
– Знаю, что ты меня не любишь, Хрисанф Михайлович. Не буду кривить душой, я тебя тоже. Но, я всегда уважал и уважаю тебя, как умного и справедливого человека. Поэтому знай – если ты надумаешь навалить дерьма в шапку святейшему папе Иоанну, ты всегда можешь рассчитывать на мою самую искреннюю помощь.
– Приятно иметь дело с умным человеком и слушать умные речи. Только я далёк от царских забот. Вот с мудрейшим шейхом Ала-эд Дин эн-Номан ибн Даулетшахом ты бы нашёл общий язык. А я по земле хожу. И смотрю под ноги. Я вот даже и не помню, что против нас восемь лет назад крестовый поход был.
– Войну на Волыни помнишь?
– Войну помню.
– Так вот это оно и было. Тогда польский король Владислав бил челом папе, чтобы защитить истинную веру, церкви, монастыри и страдающую от безбожных язычников паству. Как раз на Волыни оба князя Юрьевича покинули земную юдоль, и на их бывшую вотчину бросились все соседи. А у Владислава силёнок не хватало свою долю урвать. Вот он и запел про истинную веру.
– Тогда вроде наша взяла.
– Как сказать. Договорились, вроде так, чтобы никого не обидеть. Новый правитель ханский ярлык принял и выход в Орду обязался по старине давать. Вот только самого его посадили на престол по своему согласию польский король Владислав и князь литовский Гедимин. Да ещё скрепив союз браком Владиславова сына Казимира и Гедиминовой дочери Альдоны, во крещении Анны. Смекаешь?
Злат сморщился, как от кислого:
– Вот это ты мне всё для чего толкуешь?
– Не спеши. Скоро сказка сказывается… В позапрошлом году этот самый волынский князь Болеслав женился на другой дочке Гедимина. Что скажешь?
– Совет, да любовь!
– Это мы, простые смертные женимся, чтобы любить, да детишек строгать. У государей и свадьба – государственное дело. Недавно пришла весточка – помер король Владислав. Теперь на его место сел сын Казимир. Тот самый – зять Гедимина. Ты не морщись, не морщись, Хрисанф Михайлович!
– Сдаётся мне, что ты всё время уводишь разговор в сторону. Толкуешь мне про заморских принцесс и королевичей. Как в сказке. А мне бы про то, зачем ты на ночь глядя на этот постоялый двор припёрся?
– Так это же самый конец ниточки. Тебе, наверное, больше начало интересно? Тем более, что на этой ниточке столько узелков. Да и какой рассказчик начинает историю с конца? Верно я говорю, Бахрам?
Сказочник добродушно усмехнулся:
– Повествование нужно начинать так, чтобы слушателю стало интересно после первых же слов.
Монах задумался, колупая ногтем рукоять липового ковшика.
– Тогда я, пожалуй, начну так. В самом начале лета, когда по реке пошла высокая вешняя вода, с одним из первых кораблей, с верховьев, в Сарай прибыл человек. С собой у него было письмо из самого Авиньона. И копчёная свиная нога.
XII. След свиной ноги
На сей раз Адельхарт явно угадал с началом. Илгизар даже подался вперёд, вытянув шею. С лиц Касриэля и Бахрама сбежала улыбка и они обратились в слух. Только наиб недовольно покачал головой:
– Не сомневаюсь, что всё, рассказанное тобой, окажется очень интересным. Однако у слова интерес есть много значений. От простого любопытства до обычной выгоды. И то и другое часто оказывается хорошей приманкой в ловушке. Ты хочешь поведать нам тайну. Есть тайны, которые люди уносят в могилу, есть тайны, которые уносят в могилу людей. Загадка свиной ноги уже подносила кинжал к моему лицу на расстояние одного пальца, а тебя, Илгизар, только чудо уберегло, ибо клинок был направлен в твоё сердце. Я не хочу снова искушать судьбу и будить лихо, которое, к счастью, обошло меня несколько месяцев назад. Поэтому начну рассказ первым, а ты его потом продолжишь.
Монах смерил Злата долгим внимательным взглядом и молча кивнул.
– Начну с того, зачем я вообще приехал на этот постоялый двор. Так вот. Меня прислал эмир, чтобы я удовлетворил любопытство его скучающих жён. По баням и базарам досужие люди много болтали о человеке, таинственным образом исчезнувшем из запертой изнутри комнаты. Задание я выполнил и больше мне здесь делать нечего. Нет ни мёртвого тела, ни даже подозрения на убийство. Вряд ли кто придёт в ближайшее время с жалобой. Всё! Сейчас я уже сидел бы дома у эмира, прихватив с собой сладкоречивого Бахрама, который уж наверное сумел бы приукрасить мой скучный доклад какой-нибудь подходящей к случаю занимательной историей. Судьбе было угодно, чтобы я сидел здесь со стражниками и ломал голову о завтрашнем дне. Ибо дорогу мне перебежал этот напыщенный молодой фазан, присланный Могул-Бугой. Я бы вообще не стал говорить тебе горьких слов, почтенный брат Адельхарт, и спрашивать зачем ты ходишь тёмными вечерами по постоялым дворам, если бы не причина, которая обрушила на мою бедную голову нежданную заботу. Этот самодовольный щегол припорхнул сюда на зов некого письма, присланного то ли из Чехии, то ли из Венгрии. Тут появляешься ты. Вот я и подумал, а не одна и та же причина гоняет вас по улицам Сарая? Поэтому, добрый человек, тебе сейчас совсем ничего не угрожает. Я даже не стану тебя удерживать, если ты просто встанешь и уйдёшь. Тебя ни в чём не обвиняют и не подозревают.
Было хорошо видно, что монаху именно так и хочется поступить. Однако, что-то его удерживало. Он недоверчиво смотрел на Злата и не двигался.
– Кстати, – неожиданно спросил наиб, – Ты тут, в сердцах ругнулся по каковски то. Ты откуда родом?
– Все мы дети Божьи, – неохотно отозвался Адельхарт, – В Евангелии сказано: «Не есть египтянин, не есть иудей».
Подумал и добавил:
– А ругнулся я по-польски.
– Вот почему ты мне всё про польских королей рассказываешь. Вернусь к моей истории. Завтра этому почтенному меняле предъявят обвинение в измене. В ханском суде диван-яргу. В присутствии эмира. Сделать это не так просто. Судьи не будут слушать пустые наветы и потребуют доказательств. Значит этому посланцу Могул-Буге есть что сказать. У тебя есть какие предположения?
– Предположения есть. Даже слишком много. Вот только цена им та же, что и пустым наветам. Ты спрашивал зачем я пришёл под покровом темноты на этот постоялый двор? Вот потому и пришёл, что сам ничего не знаю.
– Опять загадками говоришь?
– Потому что не знаю разгадок. Ты же видишь, я не ухожу, несмотря на твоё великодушное разрешение.
– Ты напрасно не стал слушать рассказ почтенного брата Адельхарта, – подал голос, внимательно слушавший их Бахрам, – Он ведь не зря хотел рассказать всю эту историю. Причудливы пути истины, никогда не знаешь где найдёшь, где потеряешь на её тропах. Если свиная нога, исчезнувший постоялец и это злосчастное письмо бродили по одним и тем же дорогам, вполне может случиться, что, пойдя по следу одного, раскроешь загадку другого. Знаешь, как была построена знаменитая Марагская обсерватория?
– Та самая, в которой в молодости вы с эн-Номаном искали приключений на свою задницу?
– Путь к знанию не всегда усыпан цветами и лаврами, – кротко отозвался сказочник, – Кто хочет уловить запах розы, должен быть готов уколоться шипами. Обсерватория в Мараге – одна из величайших в мире. На её сооружение были потрачены невиданные средства. Потрачены монгольским ханом, который и читать, наверное, не умел. Знаешь почему? Хулагу, ценил учёных людей и дарил своим вниманием знаменитого мудреца Насреддина ат-Туси. Этот великий муж был исмаилитом, поверенным в тайны зловещей крепости Аламут. Будучи умным человеком, он вовремя переметнулся от них к пришедшим в те края монголам. Именно благодаря ему была спасена знаменитая библиотека исмаилитов, получили хлеб, кров и защиту многие учёные. Однако, когда он обратился к хану с предложением возвести огромную обсерваторию для наблюдения за звёздами, Хулагу, увидев смету расходов, запустил руку раздумья в бороду недоумения. Столько денег просто для того, чтобы смотреть на небо? Дело было в военном лагере, который стоял
