— Нет, ваше величество, — как-то чересчур спокойно отозвался он, — не забыл.
Я думала, на этом всё и закончится, но Дакар продолжил:
— Хотя от Лизы всё же прошу отойти.
Худые плечи молодого человека напряглись, выдавая его состояние. Вряд ли ему понравилось такое обращение. Тем более, сказанное таким тоном — уверенным и совсем не почтительным.
Отошёл, не проронив ни слова. Сел в кресло у стола, устраиваясь удобнее, и, наконец, посмотрел в нашу сторону:
— Глупо, хаар, — цокнул языком, покачивая головой, — очень глупо доверять её дочери.
Неприятно, когда говорят о тебе в третьем лице, но и это «неприятие» я проглотила. Правда, благодаря сильной ладони, что опустилась на плечо.
— С этим я разберусь сам, — вновь отмахнулся от царственного совета.
— Что же, — уголки губ короля нервно дёрнулись, — раз так, то нам нужно торопиться.
Вскочил с места и быстрым шагом пересёк кабинет, напоследок громыхнув дверью.
Разговор получился какой-то… странный. И глупый. И совершенно непонятный — без начала и конца.
— Пойдём, — Дакар подал руку, и я, вложив ладонь, поднялась.
— Я, правда, не знаю, — зачем-то бросила.
— Я верю, — повторил с тёплой улыбкой, что собрала вокруг глаз лучи мелких морщинок.
Получить ещё раз подтверждение словами оказалось приятным. Пожалуй, даже слишком. И я начала чувствовать себя помешанной маньячкой или неразумным ребёнком, для которого материальные слова куда важнее взглядов и жестов.
Мы вышли из кабинета и я, подстроившись под размашистые шаги Дакара, шла рядом. Куда? Не так важно, лишь бы с ним. Свернули к лестнице, поднялись по ступеням и вошли в комнату. Дверь с тихим щелчком захлопнулась, отгораживая нас от остального мира.
— Лиза, — голос тихий и пронизывающий. Он склонился совсем низко, уничтожив даже намёк на разделяющее нас пространство. — Я кое-что попрошу тебя сделать, пообещай, что выполнишь?
Рассматривая своё отражение в его глазах, кивнула:
— Я сейчас уйду, а ты не выходи из комнаты, пока не вернусь.
Просьба окатила холодом предчувствия.
Промолчала, не зная, что ответить, а Дакар с нажимом повторил:
— Пообещай.
Сдалась:
— Обещаю.
Он коснулся губ невесомым поцелуем, подарил ещё одну улыбку и вышел за дверь, оставив меня одну.
Я долго прислушиваюсь к удаляющимся шагам, в глубине души надеясь, что Дакар вернётся, прямо сейчас. И останется здесь, рядом со мной. Сердце тревожно сжималось от нехорошего предчувствия, а если учесть данное обещание…
Что-то зреет, готовится, и это что-то отнюдь не прекрасно. И Дакар об этом знал, иначе не требовал бы остаться в комнате и никуда не выходить.
А ещё король — гадкий и надменный хлыщ, общение с которым оставило горький осадок.
Обхватив руками голову, опустилась на кровать. Странные ощущения накатывали волнами, будто всё происходящее — всего лишь дурной сон. Впрочем, этот сон длится уже слишком долго, так что надеяться на внезапное счастливое пробуждение не стоит.
Поднялась на ноги, меряя шагами комнату. Нарастающее, как снежный ком, что пустили с отвесной горы, напряжение бурлило и готовилось захлестнуть меня с головой в водоворот противоречивых чувств. Я даже подошла к двери, опустила руку на ручку и… Отошла, удручённо покачав головой.
Я пообещала, ни к чему нарушать данное слово, тем более что кроме приключений, совершенно ненужных, ничего на свои «нижние девяносто», не найду.
Бегло осмотрела комнату и направилась к окну. За тяжёлыми тёмными шторами скрывался задний двор со скудными постройками. Пушистые кроны деревьев, что лесенкой спускались вниз от частокола к подножию взгорья, на котором стоял замок. И куры, важно вышагивающие между тюками сена. Усмехнулась. Петух, расправив крылья и мотнув красным гребнем, почему-то напомнил короля — такой же надменный и важный. Вот только важность эта напускная. Как не крути, а его величество совсем не вызывает ни трепета, ни уважения. Так, мальчишка, который возомнил себя пупом земли.
Не зная, чем занять себя, вернулась к креслу и опустилась в него. Волна мужского запаха укутала надёжным коконом, пытаясь унять волнение. Я прикрыла глаза, наслаждаясь ощущениями, но почти сразу в атаку пошли мысли. Об Эдаре, о нашем родстве, если всё, сказанное Ингарией — правда, о самой женщине и об отце.
Как так вышло, что она оказалась в нашем времени? И не из-за неё ли папа помешался на желании найти магию? Это … многое объяснило бы. Все эти дневники и записи колдунов, ритуалы с лягушачьими лапками и гигантскими пауками, порталы и всевозможные проходы. Я помнила его увлечение ещё с раннего детства, но только после исчезновения матери оно приобрело столь масштабные размеры.
М-да… Даже слов более вразумительных найти не получалось. По всему выходило, что… Ингария не соврала? Возможно. Но, если быть откровенной, эти знания ничуть не облегчали мою жизнь.
В дверь постучали, тихо, едва слышно, но я подпрыгнула на месте, испугавшись.
— Это я, — в приоткрывшуюся щель заглянула Амиса. — Можно?
Нервно выдохнула и кивнула. Какой кошмар, я уже ото всего шарахалась.
Девушка вошла, придерживая одной рукой поднос.
— Я тут вкусненького принесла, — счастливая улыбка озарила её лицо, и я впервые увидела Амису такой — открытой, настоящей, а не зашуганной тенью самой себя.
— Вкусненькое — это всегда хорошо, — подбодрила, махнув в сторону столика.
Она поставила поднос и отошла на пару шагов, спрятав руки под белоснежным фартуком.
— Может… — начала неуверенно, — присоединишься?
Действительно, что здесь такого? Да и мне веселее будет, если получится отвлечься от гнетущих мыслей.
Губы Амисы дрогнули в полуулыбке, глаза блеснули огнём:
— Это… — тоже запнулась, — неудобно, — выдавила, краснея от смущения.
Пф! Сказала бы я, что именно бывает неудобным, но, боюсь, она мои сравнения не оценила, да и не поняла бы.
— Не выдумывай, — отмахнулась от её сомнений, — это удобно, и я одна всё это не съем!
На подносе и вправду, было слишком много всего — булочки, румяные пирожки, засахаренные фрукты, блюдце с джемом и чайник
