– Докладывай, Мирон. Только вкратце. У нас раненый. Паровоз уже сдох тащить его.
– Кто такой? – поинтересовался Дмитрий, присев на бордюр рядом с командиром и закурив.
– Инженер Середа. Хорошо знает план метро. Проектировал его. Нам очень сгодится, особенно если Чика твоя не найдет бреши в оболочке.
– А она ищет? – парень вздернул брови.
– Ага, послал ее с группой на поиски дырки, где могут пролазить эти уроды. Не боись, все пучком будет. Она у тебя деваха смышленая и шустрая. Справится.
– Да знаю. Просто уже волноваться начал за нее. Молчит рация. Связи никакой.
– Связи вообще ни с кем нет. Группы Еремы и Духа не отвечают. Послал их на водокачку и в энергоцентр. Навести там марафет.
– А не мало сил для таких важных дел?
– Бойцов не хватает у нас. Это правда. Народ Энска неохотно идет в ополчение. Боятся, черти!
Я пригубил коньяка из нагрудной фляжки, сморщился.
– Держи конфетку, закуси хоть. – Мирон выудил из кармана и протянул сладость. – Олег, короче расклад такой. Вояки вроде с нами, но точно не враги. У них старший – майор Збруев, позывной Варяг. Раньше в спецчасти здесь служил, охраняли Геоцирк и РЛС. Сейчас у него до взвода бойцов, вооружены так… средне. Мало патронов, но стволы есть. Сказали, нас поддержат в случае чего, но подчиняться не будут. Типа, сами по себе.
– А где раньше были? Почему мы о них не слышали?
– Охраняли спецобъект до упора, пока не поняли, что крышка настала всем. Тем более, аномалия накрыла их Геоцирк, разделив отряд надвое. Одни остались за «куполом», а эти, с Варягом, внутри. Это на юго-востоке, за третьим микрорайоном.
– Где они сейчас?
– Неподалеку. Квартал отсюда. Раз связи нет, сказали, по ракете могут прийти.
– Понял. Что с метро?
– Сунулись туда, а там фрицы. Держат «Заречную» под контролем. Пара мотоколясок, один бронетранспортер, даже один танк есть. Отделение солдат. Вооружение в основном винтовки, пара автоматов, станковый пулемет и два ручных.
– А что делают у метро?
– А по ходу не дают нашим выйти наружу. Загнали как в концлагерь.
– Кого «наших»?! – удивился я, перестав посасывать конфету.
– Горожан. Кого еще-то?
– В смысле?! Пленных энчан согнали?
– Ну да.
– И сколько их там?
– А я знаю? Не считал. Мне фрицы не разрешили спуститься вниз и посчитать головы. Но десяток трупов снаружи валяется. Танк прямо пушкой внутрь стоит.
– А какого хер… Почему они не вылезут через другой выход? Недалеко же «Мраморное», там можно выбраться. А?
– Спроси че полегче, командир.
Мирон устало выдохнул, отпил воды из личной фляжки, выбросил окурок.
– Че почем, братцы? – подошел Плакса, поигрывая ножом.
Я кисло взглянул на друга, вздохнул, поднялся:
– Ты все пропустил, Ромка. Мирон показывал совокупление журавлей-стерхов, очень интересно было…
Парни заржали, Мирон покраснел, Плакса недоуменно почесал голову.
– Так, бойцы… – я окинул взглядом всех парней. – Выдвигаемся на исходную с трех точек. Я с Паровозом по центру, Мирон с Плаксой со стороны остановки, Дизель, ты с пацанами справа. Берем на мушку всех фрицев, по сигналу мочим. Пленных не брать. Заложников желательно всех сохранить. Поэтому не палить бездумно, а точечно уничтожать врага. Как положим немцев, мое звено идет внутрь, группы Мирона и Дизеля сторожат снаружи. Ясно?
Друзья закивали. Мирон нахмурил лоб:
– С танком чего делать? Мы не панфиловцы… ни гранат, ни бутылок, ни ПТР.
– А что тебе мешает сварганить пару коктейлей? – я легонько пнул пустую бутылку из-под шампанского, которая громко покатилась по асфальту.
– Такой можно даже танк помять, – заметил Плакса, ковыряясь в зубах.
– Понял, сделаем. Может, вояк позвать, пусть помогают?
– Сами справимся. Заодно им покажем, на что мы способны. Все, кончай болтать, пошли арбайтен, – я тряхнул автоматом, жестом увлекая бойцов.
Парни вяло, но все же дружно, все до одного, встали, стали собираться в кучки возле своих старших. Мирон подмигнул мне, мол, все будет в ажуре, береги себя, дружище. И подобрал бутылку.
Гитлеровцы чувствовали себя вольготно и спокойно в чужом городе, вдали от перестрелок с горожанами и от других попаданцев. Переговаривались, курили, пили кофе, чистили оружие. Из танка вывалилась женщина лет сорока в рваном платье и, больно ударившись о железо, упала наземь.
– Вот сволочи! Насиловали, поди? – прошипел рядом Паровоз, крепче сжимая цевье автомата. – Как им в гробу этом не тесно?
– Кто о чем, а лысый… – я заскрипел зубами, посмотрел на светлеющее небо, местами уже голубое. – Ждем сигнала Мирона и гасим этих уродов. Паровоз, коси вон тех у танка, я возьму офицера и его ординарца, потом тех, что развалились у мотоцикла.
– Есть.
Ждать пришлось недолго. Звено Мирона соорудило горючие зажигалки для «Тигра II», просигналило фонариком.
– Поехали! – сказал я и первым открыл огонь.
Почти разом с трех сторон затрещали стволы, площадь перед метро огласилась канонадой. Фашисты даже не понимали, откуда приходит смерть, – падали, сраженные пулями и картечью, вскакивали и прятались, но, настигаемые свинцом, замирали навсегда.
Один за другим раздались три взрыва. В дело пошли гранаты, выколупывая врага из всех щелей. Башня танка загудела и стала поворачиваться. Это грозило скорым выстрелом пушки в ряды ополченцев.
– Мирон! Где бутылки? – заорал Паровоз, перезаряжаясь.
Мирон будто услышал друга, появившись слева с двумя коктейлями в стеклянной таре. На его напряженном чумазом лице, словно у негра, белели зубы и белки глаз. Где он успел перепачкаться в саже, мне было невдомек, но я приветственно кивнул и жестом показал направление удара.
– А то я сам не знаю! – пробурчал Мирон, поправляя за ремнем гранату с длинной ручкой и готовясь к низкому старту.
– Мироныч, давай! Всыпь им по первое число, – крикнул Паровоз.
К этому моменту с пехотой противника покончили быстро, отдельные солдаты пытались огрызаться одиночными выстрелами, набившись между гусеницами
