– Все прикрываем Мирона. Залп! – скомандовал я и начал стрелять из автомата.
Шквал огня обрушился с разных точек на уцелевшего врага, сбивая его и громко звякая по броне махины пулями. Мирон набрал в легкие воздуха и вынырнул наружу из-за бетонного укрытия. Следом бросился Плакса с уже знакомой всем бутылкой из-под шампанского. Прикрыли их хорошо, но вот…
Танк, объятый пламенем от трех разбитых о его броню коктейлей, заурчал, дернулся, но гитлеровцы, сидевшие в нем, смекнули, что вот-вот станут цыплятами гриль, и сиганули наружу.
Сиганули!
Громко сказано. Всегда считал, насмотревшись фильмов про войну, что бедолаги-танкисты – это смертники, зажатые в тесном пространстве своего транспорта. В случае подрыва или пожара попадающие в разряд конченых лауреатов на неминуемую смерть.
В общем-то, считал я правильно. И стал свидетелем подобной сцены. Фрицы, как тараканы от дихлофоса, полезли во все щели, даже не предпринимая действий по отражению огня наших стволов. Спастись от пожара – вот что было главным в данный момент. Но тут их ждало разочарование. Может быть, самое главное в жизни.
Пули косили горящих танкистов, мой внимательный взгляд выцепил даже плавящуюся кожу одного из немцев. Из-под танка наружу пополз гитлеровец с пистолетом, сбоку появился другой, с винтовкой. Мирон выхватил из-за ремня «колотушку», рванул колпачок, замахнулся…
…Граната взорвалась у него в руке. Старая немецкая граната, пролежавшая в земле вместе с трупом ее прежнего хозяина много десятков лет. Смерть Мирона была страшной и быстрой. Плаксу, пригнувшегося рядом, изрядно побило осколками, а щепка рукоятки гранаты проткнула ему щеку и застряла во рту. Зрелище ужасное.
Фашистов срезал очередью Паровоз, Дизель добил картечью. Парни всех трех звеньев сноровисто прочесали местность, расстреливая раненых фрицев, собирая оружие и прочие трофеи.
Я сидел на корточках возле обезображенного Мирона, с трудом глотал слюни и воздух, загаженный дымом от танка. Рядом корчился Плакса, которому пыталась оказать помощь Богдо, Лена Богданова. В прошлом стоматолог частной клиники, женщина сорока с лишним лет, в отряде значилась медсестрой. Конечно, были девахи и других медспециальностей, но такой чуткой, проницательной и ласковой к раненым слыла только Богдо. Она умело и как можно осторожней избавила парня от боли, применив укол, убрала щепку, обработала лицо. А затем принялась за остальные раны.
– Жить будет? – спросил я суетящуюся Ленку.
– Он сильный, справится. Потерпи, Ромочка. Потерпи, хороший мой! – Богдо сноровисто оказывала первую помощь раненому.
– Главное, чтобы ты справилась.
Я встал, оглядывая округу и принимая короткие отчеты от бойцов. Потерь с нашей стороны больше не было кроме нелепо погибшего Мирона и изувеченного Плаксы. Фрицев наколошматили около полувзвода. Плюс догорающий у входа в метро «Тигр-II».
Что я скажу Чике? Как посмотрю ей в глаза за глупую гибель ее парня? Кстати… Чика! Как ты там?
* * *Один из тевтонцев нечаянно лязгнул мечом о металлическую оградку придомовой клумбы, на что девчонки среагировали молниеносно – шарахнулись в стороны, приседая и вскидывая оружие. Поэтому арбалетная стрела впилась не в шею, а в рюкзак за спиной Чики, пробив его и застряв в бронежилете. Благо ими Купол снабдил почти всех бойцов в отряде!
– Девки, угроза слева! – крикнула Наташка и первой выстрелила в появившегося с грозным кличем врага.
К ней присоединились другие, кто имел огнестрельное оружие. Сразу два крестоносца свалились, сраженные картечью и пулями возбужденных внезапной схваткой амазонок. Те, кто был вооружен холодным, стоически приняли атаку средневековых рыцарей.
Успешно биться с опытными рубаками древней Германии в рукопашной – равносильно тому, чтобы махать прутиком перед львом, тут к бабке не ходи, исход предрешен в пользу напавшего противника. Арбалетчика срезала Ксанка из пистолета, всадив в него всю обойму, но сама пала, пронзенная копьем другого воина. Машка махала саблей минуту, пока один из рыцарей не рубанул девчонку огромным мечом. Его тут же осадила Вика, воткнув копье в незащищенный бок вражины. Чика бросила саблю и палила из дробовика направо и налево, не успевала перезарядить его и продолжала стрелять из пистолета.
Но силы все равно оказались неравными. Поняв это, Наташка дала сигнал на отступление. Изрядно поредевший отряд быстро рванул во двор жилого дома, забился в один из подъездов, чтобы перезарядиться и сузить фронт для нападавших. Тактика частично оказалась удачной, особенно учитывая нанесенный урон от предыдущей схватки и открытое пространство боя.
– Вика, чеши наверх, найди хату второго этажа, где можно ретироваться через балкон на ту сторону дома, – отдала распоряжение Чика, перезаряжая стволы, – Ленчик, Верка, копья в них. Аленка, гранату готовь. Как скажу, бросай ее с окна подъезда под козырек. Я ща. Блин!
Толстые патроны выпадали из дрожавших рук, не хотели вставляться в стакан магазина. Появившиеся на крыльце крестоносцы сразу стали долбиться в запертые двери и рубить их боевыми топорами и палицами. Сердца девчонок сжались в точку, бешено застучали и готовы были вырваться наружу. Дикое волнение охватило их. Еще бы – не каждый день гибнут твои подруги, да еще и в брызгах крови ночной мясорубки!
Полдесятка тевтонцев одновременно ломанулись в подъезд, но в узком проходе, мешая друг другу в стесненных условиях и тяжелых доспехах, наткнулись на копья и застопорились.
– Аленка, ты готова?
– Да-а.
– Как прекращу палить, кидай гранату в окно.
– Поняла.
Чика высунулась из-за плеча одной из подруг, сдерживающей противника. На миг осеклась в своих намерениях, заметив вблизи лица врагов. Потные, усато-бородатые, сонные и какие-то бледные. Мертвенно бледные, будто у зомби. Еще бы! С того света прибыли, чтобы вновь угодить туда же. Глаза злые, белки красные. Зубы скрежещут, из уст раздается ругань.
Чика выстрелила в эти жестокие циничные физиономии. Раз, другой. Рядом в них начала палить из пистолета подоспевшая Вика. Тевтонцы завопили, отпрянули, падая и запинаясь о тела своих раненых сподвижников.
– Аленка, давай!
Через несколько секунд на улице громыхнуло. Сумерки подъезда озарились вспышкой от взрыва, послышались стоны противника.
– Не убирайте копья, Вика, мы с тобой наверх. Живей!
Чика с напарницей рванули на второй этаж, стволами вынесли остатки
