Когда мы оказываемся одни, Драксен зажигает несколько свечей.
– Расскажите мне еще об этих двух влюбленных, – говорю я.
– У меня есть идея получше.
Ну вот оно, началось. Он просто ждал, пока мы окажемся одни и никто не будет его видеть. Или меня – как я сопротивляюсь. Хотя не знаю, как он думает скрыть, чем мы тут занимаемся, когда все видели, как я вошла в его каюту.
– Что же это за идея? – спрашиваю я.
– Ляг на кровать.
– Зачем?
Ему нравятся мои вопросы. Он хочет на них отвечать. Он хочет показать мне ответ. Его слишком захватывает настоящий момент, чтобы заподозрить, что все это подстроено. Надо бы ему лучше понимать. Но когда я концентрируюсь на мужчинах, они никогда ничего не могут понять. Они слишком захвачены… ну, в общем, мною.
– Я покажу тебе кое-что получше, чем звезды.
Ох, фу… Фу! Фу! Фу! Я не могу этого сделать. Больше не могу слышать его голос. Ему надо заткнуться.
Я делаю шаг вперед и оказываюсь прямо у него перед носом.
– А что, если я тебе покажу?
Я поднимаю к Драксену лицо, и он жадно ловит мои губы.
Он неплохо целуется… хотя, ручаюсь, у него было гораздо меньше практики, чем у Райдена.
Но я не получаю от этого никакого удовольствия. Потому что сейчас я не скучаю, не ищу развлечений. Я пытаюсь завершить свое дело. И я точно знаю, какой подлец этот Драксен. Настроившись на желания его ума и сердца, я не могу этого игнорировать.
Я снимаю с него куртку и бросаю на пол с намерением как можно скорее ее обыскать. Драксен принимает это за приглашение. Он тянется к моим бриджам и принимается возиться с застежкой.
Брр… Ну, с меня хватит!
Я толкаю Драксена на кровать и взбираюсь на него. Со стороны можно подумать, что я спешу расстегнуть ремень его брюк. Я вижу, как в нем пылает похоть. Это отвратительно, гнусно, и мне надо это прекратить.
Разделавшись с пряжкой, я снимаю с него меч, ножны и все оружие.
И оглушаю его, ударив плашмя по голове концом меча.
– Оуфф… – говорит он и затихает.
Я не знаю, что хуже, – то, что я сейчас сделала, или то, что мне еще предстоит.
«Не смотри на него, – говорю я себе. – Сосредоточься на одежде. А не на том, что под ней».
Я раздеваю его. До последней нитки. И оставляю голым на кровати, а сама обыскиваю карманы, ищу потайные подкладки, двойные подошвы сапог.
Но тут…
Ничего нет.
У меня сводит желудок. Как такое может быть? Я была так уверена! Я отчаянно рассчитывала на это. Что мне теперь делать, когда Драксен очнется? Он не забудет, как я его огрела. Он поймет, что я его для чего-то использовала. И его это не обрадует.
И скоро мы прибудем к моему отцу. А он…
Нет, мне надо немедленно перестать об этом думать. Это ни к чему. Сейчас мне надо сохранять твердость. Как же все исправить?
Песней заставить Драксена впасть в забытье – это не выход. У меня осталось слишком мало силы, чтобы стереть ему память. Чтобы управлять памятью, нужно больше сил, чем чтобы просто усыпить человека.
Как же я все запутала! Соблазнить Драксена? Пожалуй, хуже идеи у меня еще не было.
Я сжимаю зубы, чтобы не застонать от отчаяния.
Вдруг кто-то барабанит в дверь.
– Драксен! – Это Райден. – Открывай, или я войду!
Я слышу, как поворачивается ручка, и бросаюсь к двери. Как только она открывается, я выскакиваю наружу и закрываю ее за собой прежде, чем Райден успевает заглянуть внутрь.
– Что происходит? – спрашивает он.
– Твой брат рассказывал мне о созвездиях.
Райден округляет глаза. Наверное, это обычная манера Драксена.
– Он не…
– Не что? – спрашиваю я.
– Ты не позволила ему… – Он не может этого произнести.
– Райден, мы были здесь не больше двух минут.
Он качает головой.
– Ну конечно… Но тогда что он сейчас делает? – Его глаза снова округляются. – Только не говори, что ты его убила!
Хотя мне льстит, что он считает меня способной убить Драксена, я закатываю глаза.
– Я его не убила.
– Тогда почему он не кричит и не ругается?
Вообще-то справедливо. Надо сказать хоть немного правды, если я хочу выкрутиться.
– Он слишком распускал руки, и я его оглушила.
Райдена чуть попускает. Мне смешно, что его не обижает и не беспокоит такое обращение с братом. Он смотрит на дверь.
Ему никак нельзя туда входить. Я не смогу объяснить, почему Драксен голый, если я с ним не спала, а я не хочу, чтобы он думал, будто я собиралась это сделать.
– Что происходит, Алоса? Почему вообще ты здесь оказалась?
Нам надо уйти отсюда. Прямо сейчас. Не знаю, сколько у меня еще времени, прежде чем он очнется.
– Мы можем поговорить где-нибудь в другом месте? – спрашиваю я. – Может, вернемся к тебе? Я отвечу на все твои вопросы. Здесь холодно.
Он все еще подозрительно глядит на меня, но наконец, махнув в сторону своей каюты, соглашается. Он ступает по палубе, топая изо всех сил и совершенно не интересуясь звездами. Вахтенные поворачивают головы на шум. Когда он распахивает дверь, хлопнув ею со всего размаху, я не могу удержаться от улыбки. В хорошем же он настроении.
Но мое веселье почти мгновенно испаряется. У меня огромные проблемы. Я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не запаниковать. Может, стоит вернуться и убить Драксена? Когда он проснется, все тут же пойдет к черту. А Драксен все равно заслуживает смерти.
Но только я не уверена, что могу так поступить с Райденом. По непонятным мне причинам он любит брата. Думаю, он бы горевал. Может, даже впал бы в отчаяние.
Но какой у меня еще выход? Где же еще может храниться карта? Если ее нет на корабле и Драксен не носит ее на себе, то…
Я смотрю в спину Райдену, и тут меня осеняет.
А что, если карта у него?
Когда в первую ночь на корабле я обыскала комнату Драксена, первой моей мыслью было предположение, что он отдал карту Райдену, чтобы тот спрятал ее. А что, если он спрятал ее на себе? Как же я могла быть такой идиоткой? У меня было столько возможностей проверить! В ту ночь, когда я убаюкала его песней, его бы даже ураган не разбудил.
А теперь, думаю, придется оглушить его, как Драксена. Хуже все равно не будет. Свою миссию я уже провалила. Или, может быть, еще нет? Возможно, очнувшись, Драксен ограничится тем, что посадит меня в мою камеру. Но я в этом сомневаюсь.
Когда мы оказываемся наедине, Райден, скрестив руки, выжидающе смотрит на меня. Как только Драксен отключился, я выключила в себе сирену. Через некоторое время она начинает брать надо мной верх. Трудно объяснить, но если я слишком долго концентрируюсь на чувствах и желаниях других, то теряю себя в
