– Я – капитан своего собственного корабля и своей команды. Я свободна плавать где хочу. С чего бы это меня могло хоть каплю заинтересовать твое предложение?
Я спрашиваю без гнева. Я пытаюсь рассуждать вместе с ним. Сохранять спокойствие.
– Потому что в конечном итоге ты находишься под властью своего отца. Если бы, когда все это закончится, вы с отцом получили все три фрагмента карты, достигли Исла де Канта и предъявили свои права на сокровища веков – что было бы тогда? Я скажу тебе. Тогда твой отец не только имел бы полную власть над всеми морями Манерии, у него было бы еще и богатство, чтобы сохранять эту власть за собой. И ты всегда должна была бы ему служить. Ты никогда не сможешь быть совершенно свободной.
– А если присоединюсь к тебе, то смогу? – скептически спрашиваю я.
– Да. Помоги мне получить то, что хочет твой отец. Помоги мне добраться до Исла де Канта. Когда нам все удастся, ты сможешь плыть куда хочешь, делать что хочешь, брать что хочешь. Я больше не буду беспокоить тебя и просить о помощи.
Вордан Серад – идиот. Он думает, я поверю, что он сдержит свое слово? Он думает, я так легко предам отца? Он думает, что для меня служить Каллигану – это тяжкое бремя? Он мой отец. Моими действиями управляет любовь к семье. Я не жажду свободы, потому что она у меня уже есть. У меня есть свой корабль и команда, с которой я могу делать то, что считаю правильным. Время от времени я помогаю отцу, когда он во мне нуждается. В конце концов, он король. А когда его правление окончится, я стану королевой. Вордан ждет, что я откажусь от всего этого ради него? Да ни за что!
Однако я не осмеливаюсь все это произнести. Я все еще ощущаю чувства и желания Вордана. Он надеется. Очень надеется на… что-то.
Согласиться – единственный способ выбраться из клетки и получить шанс сбежать отсюда.
– Ты прав, – соглашаюсь я, стараясь говорить именно то, что Вордан хочет слышать. – Мне было слишком страшно выйти из-под воли отца. Я уже давно хочу от него избавиться. Мне нет дела до Исла де Канта или Каллигана, но если ты поклянешься, что дашь мне свободу в обмен на мои услуги, то я помогу тебе получить, чего ты хочешь.
Вордан глядит куда-то позади меня. Я оборачиваюсь. Терис качает головой.
– Она лжет.
– Нет, – сжав зубы, говорю я.
Я так сосредоточилась на Вордане, что забыла о Терисе и о том, что он хочет слышать. Я совсем забыла, что именно его, а не Вордана, мне нужно постараться убедить.
Терис улыбается:
– Она проделывает тот же трюк, что и с Драксеном. Я своими глазами видел, как Алоса манипулирует другими, говоря им то, что они хотят слышать.
– Может, Драксеном я манипулировала, но это не значит, что я и сейчас это делаю, – говорю я, хотя и знаю, что это бессмысленно.
Теперь я понимаю, что надо было сказать, но уже слишком поздно изменить ответ.
– Ты не очень-то стараешься быть убедительной, Алоса, – говорит Терис. – Я месяц наблюдал за тобой на корабле. Мне известны все твои разговоры и… все, что ты делала.
При этих словах он многозначительно смотрит на Райдена.
До сих пор тот не произнес ни слова, однако внимательно изучает наших захватчиков, пытаясь разобраться в ситуации, чтобы побыстрее из нее выбраться. А при последних словах Териса он смотрит на меня.
«Да сколько же он в самом деле смог увидеть?»
Я думаю об этом с отвращением.
– Я точно знаю, насколько ты упряма, – продолжает Терис, – и знаю твои чувства к отцу. Ты не стала, как всегда, его защищать.
Мне хочется его пнуть, но он стоит довольно далеко, и моя нога не пролезет через прутья. Рука смогла бы, но не нога.
– Так, – говорю я, будто бы пытаясь придумать новый план. – Что теперь?
– Если ты, – говорит Вордан, – как, скорее всего, и случится, проявишь несговорчивость, мы готовы использовать тебя другим способом.
Мне не нравятся эти слова и то, как они сказаны. Я подавляю в себе сирену. Я никак не могу подготовиться к тому, о чем сейчас может думать Вордан.
– Принесите инструменты, – приказывает он тем двоим, что все еще держат на мушке Райдена. Они моментально поворачиваются и исчезают с поляны.
Я вижу, что мысли Райдена изменились. Хотя мне и невдомек, что именно он думает, угадать нетрудно. Он пытается сообразить, как воспользоваться тем, что сейчас его перестали так неусыпно охранять.
Но прежде чем он успевает сделать шаг, Терис вынимает пистолет и отступает назад.
– Даже не думай об этом.
– Зачем он вообще здесь? – спрашиваю я. – У вас есть я. Зачем брать второго пленника? Теперь Драксен будет его искать.
– Со временем все разъяснится, – говорит Вордан.
Он так наслаждается собой и с таким нетерпением ждет того, что сейчас последует! Мне кажется, ему вообще неважно, соглашусь я на его предложение или нет.
Я раздумываю, смогу ли изменить себя. Удастся ли мне стать идеальной женщиной для Вордана, чтобы он пожелал меня освободить? Это единственное оружие, которое у меня осталось, но принесет ли оно мне пользу? Глянув на Териса с его монетой, я понимаю, что это не сработает. Если я попытаюсь воздействовать на Вордана, Терис вмешается и остановит это.
Я беспомощна. Без оружия. Без силы. В этот момент я могу только надеяться, что кто-то рискнет подойти слишком близко к клетке или что Райден каким-то образом освободится сам и освободит меня. А поскольку Райден сейчас тоже не слишком мною доволен, то я сомневаюсь, что он попытается мне помочь, даже если ему удастся освободиться.
Охрана Райдена возвращается не с пустыми руками. У каждого в одной руке ведро с водой, а в другой – нечто, сильно смахивающее на палку. Вначале я никак не могу понять, что это такое.
– Алоса, – говорит Вордан, – ты попала сюда, чтобы я мог изучить все способности, которыми ты владеешь. Потому что если я не смогу использовать тебя, чтобы добраться до Исла де Канта, то я использую тебя, чтобы узнать все о сиренах и хорошенько защититься от них, когда туда доберусь.
Меня охватывает леденящий страх.
Значит, я – его эксперимент.
Глава 17
– Что? – говорю я, потому что больше ничего не могу придумать.
– Я не могу полагаться на то, что ты честно расскажешь обо всех своих способностях, поэтому мне придется выяснить все самому, – говорит Вордан. – Вместе с тобой, Алоса, мы определим возможности, которыми обладают сирены.
Он даже не понимает, насколько меня пугает такая перспектива. Откуда ему знать, как я ненавижу, а иногда и боюсь пользоваться своими способностями? Мне противно то, как я себя чувствую внутри и снаружи. Мне неприятно,
