– Матерь Божия! Святые угодники! Так это же Дунька! Наша Дунька-Швабра!
– Какая швабра! Чего ты несешь! – хрипнул хозяин, нервы которого уже, похоже, полностью отказали.
– Браслет! Это ее браслет! Она еще им похвалялась! – вопила баба.
И действительно: на мертвой руке, туго врезавшись в кожу, отчетливо (особенно когда с него спала мука) был виден широкий серебряный браслет, в который были вставлены большие, необработанные куски янтаря.
Это было страшно и странно: на мертвой, отрезанной женской руке видеть изящный, красивый браслет, державшийся так крепко, что он не упал даже после смерти…
– Пропала она, – пояснила баба хозяину, который только теперь стал осознавать, в какую беду попал, – пропала она, Дунька-Швабра. Товар бросила, и сама не вернулась за товаром. Как сквозь землю провалилась. А он вот как… Убил и на куски разрезал, выродок рода человеческого… Дьявол…
– Ты что, знала ее? – пытался понять бакалейщик, как будто происходящее можно было понять.
– Так кто ж ее не знал! – запричитала баба. – Кто ж не знал нашу Дуньку-Швабру! Весь Привоз знал!
– А голова где? – прервав причитания, спросил продавец, приведя этим вопросом в чувство и растерявшегося хозяина, и вопящую бабу.
Тут только хозяин бакалейного магазина сообразил, что в его магазин попал труп, и нужно что-то делать, чтобы его не обвинили в убийстве. А потому, поплотней запахнувшись в пальто, выскочил на улицу, чтобы немедленно обо всем сообщить властям.
Бабы тоже ушли из магазина – было ясно, что через минуту они раззвонят о случившемся всему Привозу. Оставшись наедине с частями трупа, продавец прикрыл страшные находки мешковиной и, забившись в угол, там продолжал дрожать.
Через час возле магазина собралась толпа зевак, которые всегда собираются, когда происходят такие события. Всем было интересно, что будет дальше, а главное, всем хотелось посмотреть на страшные находки в магазине. Но посмотреть не удалось. Части тела, запакованные в мешок из анатомического театра, вынесли через заднюю дверь, чтобы избежать излишнего ажиотажа. Потом их погрузили на телегу и отправили в морг Еврейской больницы для исследования – больница была поблизости. И это была удача – так оперативно сработали сотрудники бывшей еще при французах полиции, которые почему-то не сбежали. А новые власти, не успевшие утвердиться в городе, еще не успели их расформировать…
Солдаты Григорьева приехали вместе с полицейскими и, не понимая, что происходит и что им надо делать, принялись ходить по магазину, утаскивая то, что под руку попадет. Действовали они так нагло, что бакалейщик даже задумался, что хуже – части мертвого тела в мешке муки или вот эти, приехавшие для расследования.
Один раз он попытался вмешаться, но дюжий григорьевец, одетый в какое-то рванье с чужого плеча, пригрозил ткнуть его штыком в грудь, если не замолчит. И хозяину не оставалось ничего другого, кроме как забиться в угол и оттуда наблюдать, как представители новой власти забирают лучшие товары из его лавки.
И бакалейщик смотрел с тоской, как тот самый григорьевец, угрожавший проколоть грудь штыком, лазил по магазину и на ходу откусывал лучшую колбасу высшего сорта, самую дорогую, которую бакалейщик предлагал только богатым постоянным клиентам…
Про переполох на Привозе и про то, что нашли Дуньку-Швабру, Таня услышала одной из первых. Оставив Цилю хозяйничать в лавке, она побежала к бакалейному магазину, который отлично знала. Там уже собралась толпа, и Таня решительно врезалась в нее.
– Как собаку зарезали… Дуньку-Швабру… И с дохлыми собаками зашили в мешок… – говорили в толпе, – голову не нашли… А зубы все выбиты… И рот как будто кричит… А ноги отрезали… И послание какое-то на коже оставили… Слуги сатаны, наверное… их рук дело…
Прекрасно понимая, что в толпе подробностей не узнать, Таня все-таки стояла в первых рядах, чтобы рассмотреть, кто будет выходить или входить.
Она ждала появления Авдотьи Марушиной, на которую хотела посмотреть особо. Но той все не было. Таня догадалась, что части трупа унесли сквозь заднюю дверь, чтобы избежать волнений в толпе.
– Я ее и нашла, – послышалось поблизости, и Таня, обернувшись, увидела ту самую торговку, которая нашла в муке части трупа. Таня решительно вмешалась в беседу.
– Голова, ноги были? – спросила она.
– Только рука с плечом да туловище. И браслет. Дуньки-Швабры браслет нашей… – причитала баба.
– Кровь была в мешке? – допытывалась Таня.
– Какая кровь? – удивилась баба. – Тело твердое, холодное… Закостенела уже… Не одни сутки так пролежала. Да и убили ее не в лавке. После смерти части тела засунули в мешок. На складе, наверное.
Узнав все подробности, Таня отошла от бабы. Было над чем задуматься: загадочное исчезновение Дуньки-Швабры, браслет, потом мешок… Тане подумалось, что остальные части тела убийца мог запаковать в другие мешки, с крупами. Возможно, их и не найдут. Но если убийца отрезал и спрятал голову, то почему оставил браслет, по которому оказалось так легко опознать труп? Значит, голова была отрезана не затем, чтобы скрыть личность жертвы? Тогда по какой причине?
Судя по истории с браслетом, убийца вообще не думал о том, опознают или нет его жертву. Просто ради какой-то своей цели разрезал труп на куски. Но цель эта – не спрятать тело, не попытаться замести следы. А раз так – похоже, убийца сумасшедший. Серийный убийца, который разрезает на куски свои жертвы. Тане вспомнился Людоед.
Ей подумалось: хорошо бы узнать, были ли еще такие случаи в городе.
Думая обо всем этом, Таня вновь вернулась в толпу и попыталась протиснуться в первый ряд, но не тут-то было. Все места были заняты. И какая-то толстая торговка рыбой (судя по ужасающему запаху) пообещала Тане намять бока, если та еще раз ее толкнет.
Ввязываться в драку Таня не собиралась и решила уйти. Но взвилась буквально в ярости, когда кто-то с силой толкнул ее в плечо.
– Да остановись ты наконец! – раздалось над ухом, и, обернувшись, Таня вплотную столкнулась с Володей Сосновским, который хотел схватить ее за плечо и по неловкости толкнул.
– Что ты здесь делаешь? – глаза Тани распахнулись, она даже задохнулась от обилия нахлынувших на нее чувств.
– Работаю, конечно. Я же репортер, а о жутком убийстве на Привозе говорит весь город, – усмехнулся Володя. – Давай выйдем из этой толпы.
Не чувствуя под собой ног, Таня пошла следом за ним, не понимая, что ей делать – то ли смеяться от радости, то ли рыдать во весь голос. Сердце подсказывало, что правильно будет и так, и так.
– Вот, пришел посмотреть своими глазами, но ничего не увидел, – сказал Володя, когда, покинув толпу, они вошли в относительно тихий переулок, вплотную примыкавший к Привозу.
– Там куски тела нашли, – сказала Таня, – убитую звали Дунька-Швабра. Она торговка с Привоза. Контрабандой торговала, в розницу. Как многие здесь.
– Ты что,
