В конце концов мальчик, который говорил с ней, провел по губам рукой и сказал:
– Какой нам прок, если мы вам расскажем?
Эйлин скользнула взглядом по чумазым и по-прежнему настороженным, но на удивление невинным лицам.
– Одно пенни. Каждому. Мы дадим каждому из вас по одному пенни.
Мальчик нахмурился:
– Но я один могу вам все рассказать. Отдайте все мне.
– Нет! – Другой мальчик протолкался вперед. – Я ей расскажу.
– Нет, я, лучше я! – раздалось сразу несколько голосов, и несколько старших ребятишек, выскочив вперед, столпились перед ней.
Эйлин подняла руки вверх ладонями вперед и с непоколебимым спокойствием стала ждать, когда они перестанут кричать и толкаться.
Дети быстро ее поняли.
Когда они успокоились и затихли, она сказала тоном, не допускающим обсуждений и тем более возражений:
– Каждый из вас получит ровно одно пенни. Это наше условие. Нам все равно, кто будет нам отвечать, главное, чтобы мы получили ответы на все вопросы, которые нас интересуют. – Эйлин снова взглянула через плечо. Фробишер подошел ближе, но в трех шагах от них остановился. – Я буду задавать вопросы, и, когда мы закончим, когда узнаем все, что хотим узнать, когда вы расскажете нам все, что знаете, вы построитесь в очередь по старшинству, и этот джентльмен раздаст каждому из вас по пенни, начиная с самых младших.
Такой порядок давал младшим детям шанс добежать до дому и спрятать свои пенни, пока старшие дожидаются своих.
Удовлетворенная тем, что справилась с ситуацией наилучшим способом, Эйлин снова повернулась к детям:
– Итак, вопрос первый. Сколько детей среди исчезнувших были из вашей компании? – Она махнула рукой в сторону скал. – Из тех, кто приходил сюда играть?
Дети задумались, потом одна из девочек начала быстро перечислять имена, загибая пальцы. Другие стали добавлять. Когда они наконец закончили, набралось девятнадцать имен, на два больше, чем то, о чем говорила миссис Хардвик.
Эйлин кивнула:
– Хорошо, значит, девятнадцать. Теперь скажите мне, видел ли кто-нибудь из вас, как они уходили?
Многие кивнули. Проще сказать, кивнули почти все.
– Эти дети ушли с какими-то мужчинами?
Очередная серия кивков.
– Но не все сразу, – сказала одна девочка. – Те, которые ушли с мужчинами, уходили по трое, четверо или пятеро за один раз.
– Ага. – Один из мальчиков, болтавшийся позади других, поймал взгляд Эйлин. – Эти дядьки приходили и начинали рассказывать про то, что у них есть для нас работа. Они спрашивали, не хочет ли кто-нибудь заработать денег. – В его голосе явственно слышались скептические нотки.
– На самом деле они говорили, – вставил еще один мальчуган, – что если мы пойдем с ними в джунгли, то заработаем состояние, как настоящие разведчики. – Его чумазое лицо зажглось наивной надеждой. – Когда они придут в следующий раз, я, может, тоже уйду. – Он с вызовом взглянул на мальчика, стоявшего сзади. – Это лучше, чем болтаться здесь и ничего не делать… только стареть.
Эйлин с трудом удержалась, чтобы не начать уговаривать его не делать этого. Но нужно было вести себя осторожно.
– Но то, чем они занимаются… это большой секрет. Они не хотят, чтобы другие узнали об этом и попытались у них все отнять.
– Как выглядели эти мужчины?
Со всех сторон посыпались слова, складывающиеся в описание.
– Некоторые здоровенные, настоящие верзилы.
– В основном они похожи на нас. Англичане или смесь с местными.
– У них были ножи – большие ножи. А сбоку висели короткие сабли.
– У одного был пистолет.
– Один из них разговаривал с нами, объяснял нам все. Обычно говорил только он.
Картина, которую нарисовали дети, выглядела следующим образом. Группа мужчин из четырех-пяти человек приходила сюда, чтобы поговорить с детьми. Они приходили по берегу пешком, так же как Эйлин и Фробишер. Иногда они появлялись с запада, иногда с востока, а иногда из самих трущоб. Уходили они вместе с детьми, которых им удалось уговорить, и шли пешком на восток или назад в трущобы. Главным был тот, что разговаривал с детьми, обещая им выгодную работу. Совершенно очевидно, что ему каким-то образом удавалось внушать доверие большинству из них.
– Вы знаете, как зовут кого-нибудь из этих мужчин? Может, вы слышали, как они друг друга называли? – Конечно, она хотела слишком много. Поняв это, Эйлин поспешила спросить: – Эти люди брали всех, кто хотел пойти с ними?
Головы качнулись отрицательно.
– Нет, они выбирали, – сказала одна из девочек. – Они брали только самых сильных. Когда Робби сказал, что хочет пойти, – она кивнула в сторону одного из мальчиков, – они его не взяли, потому что у него сломана рука.
– Я жду, когда они вернутся, – Робби вытянул вперед свою тощую ручонку и повертел локтем, – она уже в полном порядке.
Его радостное возбуждение заставило Эйлин прикусить язык. Она быстро соображала, как лучше задать самый главный вопрос.
– Я тут подумала, – начала она, – здесь ваш дом, и, каким бы бедным он ни был, лучше быть дома, чем работать где-то там в джунглях вдали от своей семьи.
– Да ладно. – Старший мальчик, который заговорил с ней первым, пожал плечами. – Все зависит от того, что они предлагают, разве нет?
Старшая девочка со светлыми кудрявыми волосами стрельнула в него глазами, потом повернулась к Эйлин:
– Вы говорите, у нас семьи? Да, наши мамы работают, как могут, не покладая рук, но здесь не так много работы, поэтому не хватает даже им, и мы ничего не можем сделать, чтобы им помочь. Им надо кормить малышей и платить хозяйкам за жилье. А нам ничего не остается, как околачиваться здесь и надеяться, что когда-нибудь и мы сможем сделать что-то полезное. Но сейчас мы ничего не можем. – Она остановила взгляд на лице Эйлин. – Поэтому, когда приходят эти люди… некоторым выпадает шанс пойти с ними, и они идут. Может, у них и тяжелая работа, но они смогут заработать несколько монет, чтобы помочь своим мамам и малышам… так почему не попробовать?
Эйлин поняла… поняла все. Люди, которые уводили детей, играли на их надеждах, на их наивном и похвальном желании помочь своим бедствующим семьям.
Она сделала глубокий вдох, мысленно внушая себе, что она не может просто издать приказ, чтобы исправить мир, в котором жили эти дети. Потом выдохнула.
– Я поняла. Хорошо. Остался последний вопрос. Кто-нибудь из детей, которые ушли, вернулся назад?
Эйлин не сомневалась, что знает, каким будет ответ, но она надеялась, что, сказав его вслух, некоторые, хотя бы самые старшие из детей, те, что поддались соблазну уйти с этими людьми, задумаются и природная осторожность заставит их задаться вопросом, что это может означать.
Мальчик, стоявший позади других, тот, что удивил ее своим не по возрасту глубоким скепсисом, фыркнул и отвел взгляд в сторону.
– Не-а, – ответил Робби. – Из тех, кто ушел, никто пока не вернулся.
