Тот пожал плечами и повернулся к Дариусу:
– Ты женишься, потому что она беременна?
– Веласкес, не вынуждай меня двинуть тебе по физиономии в день моего бракосочетания, – ответил Дариус.
– Поняли?! – воскликнула Белл. – Даже Дариус вас не выносит.
Испанец с вызывающим видом произнес:
– Да просто я единственный, кто хочет говорить правду…
– Правда в том, что брак – это любовь и верность и еще много чего, о чем вы понятия не имеете. Так что держите свое мнение при себе, – не унималась Белл. – Изображаете из себя глубокомысленного человека, а говорите на свадьбе такие гадости!
Испанец угрожающе прищурился, и Летти испугалась, что перепалка перерастет во что-то более серьезное. Но, к ее облегчению, Веласкес неожиданно кивнул со словами:
– Вы правы.
Белл тряхнула головой и воинственно раздула ноздри.
– Конечно, я права. Я всегда права.
Но бой еще не закончился.
– За исключением тех случаев, когда вы не правы, – последовал саркастический ответ. – Продолжайте жить в мире грез.
Белл решила на это не отвечать и повернулась к Летти с сияющей улыбкой:
– Дорогая, у тебя сегодня знаменательный, чудесный день, правда? Я не такая грубиянка, как некоторые. Ой, смотрите, лимузин подъехал.
Летти облегченно выдохнула.
– Наконец-то, – пробормотал Дариус. И не успел автомобиль остановиться у обочины, как он открыл заднюю дверцу, быстро усадил туда Летти и твердо произнес: – Огромное спасибо вам обоим. Мы с Летти немедленно улетаем в Грецию. Моя семья ждет новобрачную.
Белл сникла:
– А! Конечно, я понимаю. – Она просунулась в салон и обняла Летти. – Желаю замечательного медового месяца! Ты заслужила много-много счастья!
Летти в оцепенении сидела в лимузине и думала о словах Белл. Получит ли она много счастья, бросив отца, чтобы выйти за Дариуса?
Не получит.
Она смотрела в окно на дождь. Дариус сидел рядом. Они молчали всю дорогу – полтора часа – до небольшого аэропорта за пределами города. И когда сели в его личный самолет, он продолжал молчать.
Летти, уставшая и измученная, ушла в спальню в задней части самолета и закрыла за собой дверь. Она легла, натянула на себя одеяло и закрыла глаза, сдерживая слезы.
Проснулась она в совершенно другом мире.
Она уже не в самолете, а в просторной, светлой комнате, где нет никакой мебели помимо широкой железной кровати.
Ослепительный солнечный свет льется из открытого окна, оставляя узоры на белых стенах и красных плитках пола. Откуда-то слышались смех, разговоры и пение птиц.
Летти опустила глаза на мягкое одеяло и тонкие льняные простыни. Где она? И… Боже! На ней только бюстгальтер и трусики! Кто-то раздел ее, пока она спала. О ужас!
И как она попала в эту постель?
Перелет через Атлантику был тяжелым. Она чувствовала себя одинокой и несчастной. Помнила, что уснула в слезах, помнила, что Дариус несет ее на руках, помнила тепло его груди, тихий звук его голоса.
– Проснулась?
Муж стоял в проеме двери, одетый по-домашнему в черную футболку и шорты-карго. Свет падал на него сзади, и лицо было в тени.
– Где мы?
– На острове Гераклиос. На моей вилле.
– Я совсем не помню, как мы сюда приехали.
– Ты уснула, переполненная счастьем оттого, что вышла за меня, – насмешливо сказал он.
– Который час?
– Здесь? Почти два часа дня. – Он указал на дверь сбоку. – Там ванная, если хочешь принять душ. А там, – он махнул рукой на большой стенной шкаф, – твои вещи. Все развешано.
– Это ты меня раздел?
– Ну, чтобы тебе было удобнее спать.
– И ты… и мы… спали здесь вместе?
– Если ты спрашиваешь, не воспользовался ли я тем, что ты спала, то ответ – нет, – натянуто сказал он.
– Я вовсе не хотела…
– Одевайся и выходи на террасу, когда будешь готова. Моя семья ждет, чтобы познакомиться с тобой.
И ушел.
Летти испуганно смотрела на дверь. Потом медленно поднялась с кровати, тело затекло от долгого сна.
В отделанной мрамором ванной она приняла горячий душ. Обернувшись полотенцем, Летти стерла пар с зеркала – на нее смотрело бледное и печальное лицо.
Ну и ну. А ей предстоит знакомство с его семьей. Стоит им взглянуть на нее, как вывод очевиден – как и Сантьяго Веласкесу, – что Дариус женился на ней из-за ее беременности. К чему такому красавцу, такому успешному и влиятельному человеку выбрать нищую простушку?
Он рискует, знакомя ее с родственниками. Она ведь может поставить его в неловкое положение, рассказав, как шантажом заставил выйти за него.
Нет. Летти посмотрела в свои глаза в зеркале. Она не хочет вредить Дариусу. Она всего лишь хочет, чтобы он простил ее отца.
Может, начать с уважительного отношения к его семье?
Летти быстро оделась, высушила волосы и расчесала до блеска щеткой, подкрасила губы, выбрала новое открытое платье без рукавов и сандалии. Пошла по коридору на террасу, а ноги подкашивались.
Собравшись с силами, она вышла из дома на солнечный свет.
Ярко-розовая бугенвиллея обвивала белые стены греческой виллы, над широкой террасой горные склоны острова, казалось, выступали прямо из Ионического моря. На горизонте Летти увидела поросший лесом отдаленный остров. Все кругом – сплошные яркие краски: белые дома, голубые море и небо, розовые цветы, коричневая земля и зеленые деревья – оливковые, фиговые, гранатовые. Солнечное тепло проникало внутрь.
За длинным деревянным столом сидели люди. Дариус встал, и все замолчали, следя за его взглядом.
Не говоря ни слова, он подошел к ней, наклонил голову, поцеловал в щеку и подвел к столу.
– Это Летти. Моя жена, – сказал он по-английски.
Пожилая женщина поднялась из-за стола. Стоя на цыпочках, она, прищурившись, рассматривала Летти, и лицо, и выпирающий живот. Улыбнувшись, она похлопала Летти по щеке и что-то сказала по-гречески.
– Моя двоюродная бабушка говорит, что ты сейчас хорошо выглядишь, – перевел Дариус. – Как положено счастливой новобрачной.
– Очень приятно… Разве она видела меня раньше? – спросила Летти.
– Видела. Когда я принес тебя в дом. Она сказала, что ты была похожа на смертельно больную.
Летти недоверчиво уставилась на него:
– Она не могла этого сказать.
Дариус засмеялся:
– Она говорит, тебя возродил наш остров – столько солнца и морского воздуха. Помимо брака со мной.
Женщина что-то быстро сказала, и Дариус со снисходительной улыбкой ответил:
– Нэ, тейя Иоанна[5].
– Что она сказала?
– Она сказала, что брак с тобой мне тоже подходит. – И неохотно добавил: – Наше бракосочетание было…
– Кошмарным.
– Да, не очень-то приятным, – согласился он и, наклонившись к ней, шепнул: – Но что-то подсказывает мне, что наш медовый месяц возместит все.
Летти ощущала на волосах его дыхание, его губы касались мочки уха, кожу закололо, тело пульсировало – все обещало будущие восторги на греческой вилле. На той широкой кровати.
Эти мысли она поскорее выбросила из головы, потому что Дариус представил ее остальным сидящим за столом: тетям, дядям и бесчисленным кузенам и кузинам. Летти застенчиво улыбалась, сожалея, что не умеет говорить по-гречески. Члены семейства Кириллос по очереди обнимали ее, и на их лицах было написано одобрение.
Летти усадили на лучшее место за столом, и все хором начали предлагать ей всевозможные вкусные блюда: острые оливки, салат из
