– Снимите же его! – рявкнул Лис на палубе, толкнув в бок марсового.
Тот очнулся от сна наяву. Он взобрался на реи и аккуратно обрезал канат, обвитый вокруг шеи мертвого штурмана. Старший боцман – широкоплечий и белый как снег, словно его никогда в жизни не касалось солнце – помог спустить тело. Вокруг собиралась остальная команда, трое из них аккуратно разложили ткань, в которую завернут бедного Сэта.
Все были заняты делом, и никто больше не решался задавать вопросы или посмотреть вверх. Только Натан Виару и Лис переглянулись, снова подняв глаза на мачты. Они единственные, кто смог спокойно смотреть на неожиданно покрасневшие паруса «Близзарда».
На то, чтобы подготовить тело штурмана, ушло пятнадцать минут. В полном молчании его аккуратно положили на помост и окружили для прощания.
После прохода сквозь шторм, странной смены ночи днем, еще одна смерть на корабле и безветрие заставили команду сложить руки для молитвы. Остров Мут, к берегам которого они должны были выйти, пропал из видимости, солнце светило прямо над головой, гладь воды отражала «Близзард» и никто понятия не имел, что будет дальше. В такой момент кто угодно обретет веру.
Послышался голос Дэвери. Он, как лучший друг покойного, решил произнести речь. По его белым волосам все еще стекала вода, одежда промокла насквозь, но юноша не обращал на это внимания. Волновало его только прощание и правильные слова. Но правильных слов все не находилось – то он говорил об обучении в академии, то о мечте Сэта отправиться в самое грандиозное плавание. На помощь пришел Натан, подойдя ближе и похлопав того по плечу. В окружающей тишине, молитва капитана казалась звуком самого моря, даже его слова, произнесенные довольно тихо, разносились по всему кораблю и окутывали каждого члена экипажа, даря новую надежду.
– Пусть море примет его, – произнес Натан Виару.
Громкий всплеск разбил тишину. Тело опускалось в прозрачной воде и постепенно пожиралось чернотой глубины, пока окончательно не скрылось из виду. А стоило только водам забрать себе Сэта, в эту же секунду капитан приказал сушить паруса.
– И узнайте, что с ними произошло! – серьезно добавил он, поднявшись на мостик. – Мистер Вольсер, – он указал пальцем на сидящую у штурвала Авику, – нам необходимо с вами поговорить.
Глава 8. Штиль
За все дни плавания только сейчас Авика и капитан оказались наедине. Он сидел по одну сторону стола, положив руки на карту и глядя прямо в глаза юнге. Она была по другую, и также не сводила глаз с Натана Виару. Как бы ни был все это время силен страх разоблачения, в этот момент он казался неукротимым, настолько пристальным был пробирающий до костей холодный взгляд капитана.
– Итак, мистер Вольсер, – отстраненно произнес он, поглаживая, успевшую отрасти бороду, совершенно черную в отличие от серебра волос его головы. – Вы говорите, что ваш отец пересек эти воды. Так где он сейчас? Уверен, мне доставит огромное удовольствие ваш рассказ. При том, что ваше появление на моем корабле больше не кажется мне веселой выходкой юнца, ищущего приключений.
– Мой отец исчез, сэр, – ответила Авика, стараясь делать голос как можно ниже. – Пересек он эти воды или нет, это мне неизвестно. Знаю лишь только, что его видели здесь несколько лет назад, и после корабль пропал вместе с командой.
– Но ведь он знал про красные молнии, а значит должен был также как и мы оказаться по эту сторону бури.
– Вероятнее всего, сэр. Но, повторюсь, судьба моего отца после пересечения границ острова Мут мне неизвестна.
– Что ж, тогда, мистер Вольсер, будьте так любезны, – он откинулся на спинку стула и сложил руки, – расскажите мне, что же это за молнии. Мне кажется, вы знаете это как никто другой на корабле.
Авика никогда так не боялась за свою жизнь. Сейчас, сидя прямо напротив человека, от которого зависит судьба всего экипажа, она отчетливо поняла безысходность своего положения. Странно только, почему герцог все еще не понял безысходность своего. Если даже он надеялся, что сможет разгадать карту после того, как пройдет остров, то эта надежда растаяла как дым, стоило им только оказаться в водах нового мира. А может и понял, поэтому и пытается все выведать у нее?
– Думаю, вы желаете знать не о молниях, – прищурилась Авика, – вас беспокоит, куда мы попали. Я могу ответить на этот вопрос. Это мир Эльрехар – зеркальный нашему. А те молнии, которые вы видели – ни что иное как защитная магия против нежелательного вторжения. Нас пропустили, видимо, не видя в нас никакой угрозы…
– Выдумки! – повысил голос Натан Виару и его глаза заблестели. – Детские выдумки. Ты действительно думаешь, что я куплюсь на это? Я, человек, который десяток лет носил клеймо колдуна и скрывался под этой маской. Тот, кого пыталась сжечь на костре инквизиция! Я сам творил магию, это я придумал ее, чтобы наводить страх на людей. А теперь ты пытаешься запугать меня моими же уловками?
– Я не пытаюсь вас запугать, сэр. Я говорю как есть. Вы вольны верить мне или нет…
– Я волен убить тебя, за то, что ты пытаешься погубить нас всех.
Авика сглотнула.
– Можете и это. Но только отец оставил мне знания не об одних молниях. Я знаю тех, кто может жить в этом мире, знаю, как можно бороться с ними и, что самое главное, я знаю, в какую сторону нам двигаться дальше.
Натан Виару замолчал, недовольно стиснув зубы. Если бы кто-то раньше хоть заикнулся о том, что ему, известному в Торнале капитану, великому герцогу и опытному военному,придется следовать советам какого-то зеленого юнца, который еще от материнской груди не оторвался, то он бы в лучшем случае осмеял этого глупца, а в худшем – убил бы за глубокое оскорбление. И, тем не менее, долг капитана и забота о команде заставляли его выслушать все, что скажет Ави, хотя внутри герцога кипело недоверие и разрасталось недовольство.
– Так куда же нам двигаться дальше? – глумливо произнес он, подавляя в себе ненужные чувства. Все же он сам назначил юнгу помощником и учеником штурмана, и, возможно, его счастье, что малый так быстро учится.
– К материку, сэр. Точно тридцать пять градусов к ближайшей земле. И через три дня мы уже будем там. Это все, что знал отец, – быстро ответила Авика.
Что было дальше, показалось ей более чем странным. Сначала капитан замер как статуя, впившись в нее взглядом своих черных глаз.
