Пока в один день в каюту капитана не вошел старый доходяга Грэм.
Авика как раз рассказывала Натану о мире Эльрехар. Знала она немного, только то, что говорил отец, но и этого хватило на долгую беседу. Эльрехар стоял на границе с другими мирами, и по преданиям в нем в согласии жили представители сразу пяти миров. Однако сравнивая себя с другими расами, люди поняли, что проигрывают во всем – у них не было брони на теле, возможности становиться зверем, такого слуха, зрения или нюха, крыльев или хвостов с острыми шипами, или дара управлять стихиями. Да много чего не было. Но у них был острый ум и одна главная способность – нарушать клятвы. Так, после долгих восстаний, походов и битв, мир Эльрехар был запечатан и отрезан от других, оказавшись полностью под властью людей.
В тот самый момент, когда она хотела рассказать капитану о существах, оставшихся в Эльрехаре, Грэм противно закашлялся, заставляя сидящего на столе Натана повернуться.
– Дело есть, капитан, – заскрипел он, скривившись так, словно съел на обед гнилое мясо.
– Говори.
– Тут это… – кок потер костлявыми пальцами затылок, пытаясь найти подходящее для обращения к капитану выражение. Вот только на ум Грэма не пришло ничего стоящего, поэтому он сказал как есть: – Жрать больше нечего.
В каюте повисла тишина. Авика посмотрела на лицо капитана, подмечая напряжение. Однако что-то подсказывало ей, что Грэм не мог так поздно сообщить о закончившемся провианте, хоть что-то да должно было остаться. Видимо, Натан Виару рассудил также, потому что после долгой паузы произнес:
– Хоть что-то еще есть?
– Дюжина кусков мяса, – начал перечислять кок, – семь куриц, да мешок пшена. Так что жрать нечего.
– Мне вам сети начать плести, чтобы рыбу ловить? Отправь помощников на шлюпке, пусть ловят на весь экипаж. До ветра протянем.
Грэм помотал головой, собираясь ответить, но пока кок подбирал слова, вместо него заговорила Авика:
– Здесь нет рыбы, – тихо произнесла она, посмотрев в сторону кока. – Я прав?
– Ты забываешься со своими сказками, Ави, – сказал Натан Виару со свойственным только ему негодованием, словно и не слушал несколько минут назад рассказы об Эльрехаре. – Я сам пробовал эту воду, Вольсер, и могу с уверенностью тебе сказать, что она не настолько соленая, чтобы в ней не плавало ни одной знакомой нам рыбешки…
– А сосунок-то прав, – неожиданно остановил его Грэм. – Я ж посылал двоих рыбу ловить. Ни на что не берется. Что с сетью, что с удилищем, все одно – дрянь. Святой Хас говорит, что это проклятье от богов.
– И ты веришь в это?
– Жрать нечего, – только и ответил Грэм.
– Пить есть что? – немного успокоился Натан и потер глаза от усталости. – Вода, ром, вино… Что осталось?
– Воды пять бочек и рома семь, его с запасом брал, да и тот весь выжрали, собаки.
– Сокращай паек, – капитан задумался на минуту, – будем наполнять их желудки ромом. Только сильно не разбавляй, а то поймут. Да и смотри мне, чтоб пока никому ни слова, все в камбуз перенеси и замок повесь, а ключ отдашь Лису, – заметив, что кок недовольно поморщился, Натан объяснил: – Он любого утихомирить сможет и сам ничего брать не станет. Тебе понадобится, ключ у него возьмешь. А людям я сам скажу.
Натан Виару не соврал, через день он сказал людям о заканчивающемся провианте и об уменьшении их обычной нормы. Сначала в два, затем в три раза, а через несколько дней он сообщил о новом пайке. Авика посчитала, то, что осталось от обеда урезали еще в три раза, а спасительный ветер все никак не приходил. Грэм еще несколько раз посылал людей ловить рыбу, но те возвращались с пустыми руками. Впрочем, даже если бы капитан поверил, что они застряли в междумирье, где ничего не может жить, он бы и тогда посылал людей в попытке отыскать хотя бы одну рыбешку.
Тогда и отпустили воронов. В четвертый раз. А когда птицы вернулись, их зажарили и съели. С особым, небывалым удовольствием.
* * *– К-как тебе т-такое начало? – грустно усмехнувшись, обратился к Авике Уайт. Они сидели на передней части палубы, прислонившись к фок-мачте, в надежде отметить хоть какое-нибудь шевеление на горизонте. – Д-дорогой отец, уже два с половиной месяца мы сидим в мертвом штиле. И сегодня я начинаю по-н-овому смотреть на твои слова, которые раньше к-казались мне несправедливыми обвинениями. За эти дни в качестве штурмана я только и делал, что с-смотрел вдаль в надежде увидеть хоть остров, птицу или круги на воде. В-возможно, т-ты был п-полностью прав, когда говорил, что мне никогда не стать капитаном и не ходить на к-корабле, и я д-должен продолжать семейное дело и быть фермером. Я надеялся, что смогу нап-писать тебе письмо, к-которое заставит тебя г-г-гордиться, но гордиться пока нечем. К-капитан и доктор смогли сделать куб по порегонке морской воды, но еды все равно не хватает, поэтому весь экипаж качается от голода, как должен был к-качаться от волн…
– Прекрати, – перебила его Авика, прикрыв глаза от полуденного зноя и уже не чувствуя, как ноет обгоревшее лицо, – скоро должен появиться ветер. Никуда он не денется. И не думай больше об этом, если не хочешь, чтобы тебя отвели в камбуз как Доходягу Эльке. Иногда надо просто уметь ждать, Уайт… просто уметь ждать.
Она повернула голову в сторону и увидела суровое лицо Святого Хаса – широкоплечего пожилого мужчины с жиденькой бороденкой и огромной залысиной. Казалось, что его нисколько не трогает голод и жара, по крайней мере, он был с ясным взглядом и твердой рукой. Единственное, что в нем изменилось, так это то, что он начал больше говорить. Обычно от Хаса и слова нельзя было вытянуть, теперь же – заставить молчать. Внимательно посмотрев на Авику, Святой Хас перестал вязать узлы и многозначительно произнес:
– И замерли небеса, и остановилось время, перестали петь птицы, резвиться звери, множиться рыбы, и увидел я новое небо и новое море, ибо старого моря больше не было. И услышал я глас Архата, будете вы прокляты, сказали они, ибо правит вами демон. И только кровью вы сможете очиститься… – Хаса принялись обступать люди, они садились рядом, внимательно слушая и ловя каждое его слово. Подошло уже треть команды, самые молодые матросы, изнывающие от голода. – И как только
