– Буду ли? – презрительно заметил Курилка. – А почему бы не запретить, коли так, термоядерные трубки? Нет, не прерывай меня, Люк, это важно. Термоядерную реакцию используют не только на кораблях. Половина питьевой воды на Земле происходит из опреснителей, работающих на термоядерном нагреве. На термоядерной энергии вырабатывается бо́льшая часть электричества на Земле, а в Поясе – все сто процентов. Даже в крематориях и мусоросжигательных заводах используется ядерное пламя. Вспомни, какое количество урана вам приходится импортировать, чтобы впрыскивать его как затравку в термоядерные трубки! А еще есть сотни тысяч термоядерных кораблей, каждый из которых…
– …Превращается нажатием кнопки в водородную бомбу.
– Вот именно. Так почему АРМ не запретит термоядерную энергию?
– Во-первых, потому, что АРМ была создана слишком поздно. Термоядерная энергия была уже в наличии. Во-вторых, потому, что мы в ней нуждаемся. Термоядерная трубка – основа человеческой цивилизации, такая же, как в свое время электрогенератор. В-третьих, мы не вмешиваемся в то, что содействует космическим полетам. Но я рад…
– Ты хочешь добиться…
– Моя очередь, Курилка. Я рад, что ты поднял тему термояда, потому что вся суть в этом. Задача АРМ – удержать в равновесии колесо цивилизации. Выведи его из равновесия – и сразу же начнется война. Так было всегда. Но на этот раз она будет последней. Можешь ли ты представить полномасштабную войну с таким количеством водородных бомб, готовых к применению? Не ты ли сказал, что достаточно всего лишь нажать на кнопку?
– Ты сказал. И неужели для удержания колеса в равновесии приходится подавлять человеческую изобретательность? Если это правда, то Земля катится в тартарары.
– Курилка, если б это не было совершенно секретно, я бы показал тебе запрещенный излучатель, подавляющий термоядерную защиту с расстояния десять миль. А Чик Уотсон стал моим боссом после того, как обнаружил изобретение, которое заставило бы нас узаконить убийство. Это было…
– Не рассказывай мне о доказательствах, ты все равно не можешь их предъявить.
– Ну хорошо, черт возьми, а как насчет усилителя, за которым мы все гоняемся? Представь, что какой-нибудь остроумный субъект соорудит усилитель для телепатического гипноза? Ты бы его запретил?
– Ты его сначала представь нам, тогда я отвечу.
– Ради бога, заткнитесь оба!.. – вскричал Мэсни.
– В точку, – ответил ему Андерсон. – Дайте нам, невинным зрителям, хоть час покоя.
Человек в ведущем корабле открыл глаза. В них плавали амебы пастельного цвета; экран же был пуст и темен.
– Всем кораблям, – сказал он. – Мы еще не можем стрелять. Нам придется ждать, когда они сделают разворот.
Никто не возразил. Когда пробная ракета Мэйб Дулин приблизилась к «Золотому кольцу», они все следили за происходящим через камеру, расположенную в ее носовой части. Они видели, как сияние двигателя свадебного корабля стало ослепляющим, даже при максимальном затемнении изображения. Затем экраны опустели. Термоядерное пламя превратило ракету в расплавленный шлак еще до того, как она смогла приблизиться.
Свадебный корабль еще сутки будет в безопасности.
Кзанол-Гринберг пришел к решению.
– Принимай командование, – сказал он. – Я скоро вернусь.
Кзанол смотрел, как он встает и надевает скафандр.
– Что ты делаешь?
– Если повезет, задержу неприятеля.
Полуптавв поднялся по трапу в воздушный шлюз.
Кзанол вздохнул, сунул в карман спички вступительной ставки (каждая ценой в одного человека) и стал тасовать карты для пасьянса. Он знал, что раб с сознанием птавва устраивает ажиотаж на пустом месте. Возможно, он слишком долго размышлял о гипотетическом восстании тнуктипов, и теперь все рабы кажутся ему опасными.
Кзанол-Гринберг вышел наружу, на верхнюю часть фюзеляжа. Имелось немало причин для такого расположения воздушного шлюза, главная из них – возможность ходить по корпусу при включенном двигателе. Он надел магнитные сандалии, потому что поскользнись он – и падение будет очень долгим. Затем быстро зашагал по направлению к корме. Переключатель, установленный в киле, открыл доступ к ступенькам, ведущим вдоль закругления корпуса к крылу. Он полез вниз. Водородный свет был чрезвычайно ярким; даже с закрытыми глазами Кзанол-Гринберг ощущал жар на лице. Он встал на колени около заднего края, и крыло защитило его от света.
Он заглянул за край. Если высунуться слишком далеко, ослепнешь, но надо наклониться так, чтобы видеть… Да, вот и они. Пять светлых точек одинаковой яркости и цвета. Кзанол-Гринберг выставил дуло дезинтегратора за край и нажал на спуск.
Если бы дезинтегратор имел луч типа мазерного, он мог бы причинить реальный ущерб. Но шанс попасть в эти крошечные цели, орудуя таким узким лучом, был бы невелик. И все же конус расширялся слишком быстро. Кзанол-Гринберг не заметил никаких результатов. Да он, в общем-то, и не ожидал их. Он, как мог, держал копательный инструмент наведенным на пять близких звездочек. Шли минуты.
– Какого черта… Лью! Мы что, в пылевом облаке?
– Нет. – Человек в головном корабле обеспокоенно рассматривал ставший матовым кварц лобового стекла. – Наши инструменты ничего такого не показывают. Это может быть оружие, о котором говорил Гарнер. У всех испортились лобовые стекла?
Все в один голос ответили утвердительно.
– Гм! Хорошо. Мы не знаем, какова мощность этой машинки, но у нее должен быть предел. Вот что мы сделаем. Во-первых, сначала будем лететь по приборам. Во-вторых, придется в конце концов разбить лобовые стекла, чтобы видеть, так что оставшийся путь одолеем в застегнутых скафандрах. Но пока этого делать нельзя! Иначе и лицевые щитки шлемов тоже станут матовыми. И третье, – он поглядел вокруг, как бы подчеркивая свои слова, хотя видеть его никто не мог, – никому не выходить из корабля ни по какой причине! Насколько нам известно, эта штука может содрать с нас скафандр за десять секунд. Есть ли другие предложения?
– Свяжемся с Гарнером и спросим его мнение, – сказала Мэйб Дулин на корабле номер два.
– Втянем на несколько часов радарные антенны, а не то лишимся их.
Так и поступили. Корабли продолжали полет вслепую.
– Надо бы выяснить, насколько сильно это оружие зацепило наши корабли.
Реакция была вялой.
Каждую
