Корнфорд-старший ее обожал. Коллеги в головном офисе были влюблены через одного. Ларри завидовали, но сам он с трудом отгонял черные мысли.
Он понимал, что винить Джеральдину нельзя, и все же винил. Знал, что в любви физическая близость не главное, но по-прежнему ее жаждал. Уговаривал себя: это голос низменной, животной природы, нужно быть выше. Вспоминал служителей церкви, монахов Даунсайда, которые дали обет безбрачия и посвятили жизнь Господу. Ларри восхищался ими, хотел им подражать, но тело его болело от неутоленного желания.
Он не имел права винить Джеральдину – и все же винил. Всякий раз, слыша, как ему повезло с женой, Ларри вздрагивал, укоряя себя, что недостаточно ценит Джеральдину. Но что он может сделать? Где-то в глубине души, куда не дотянуться ни вере, ни логике, поселилась уверенность: Джеральдина могла бы любить его сильнее, не только душой, но и телом, однако отказалась от этого по собственной воле. И теперь, судя по всему, вопрос для нее решен.
– Давай не будем это обсуждать, милый. Я чувствую себя такой жалкой. Мы просто должны запастись мужеством.
А самое ужасное было в том, что при всей своей заботливости Джеральдина, похоже, даже не догадывалась, чего ему это стоит. Во время считаных попыток серьезно поговорить «жертва» Ларри сводилась к детям, которых у них не будет. Возможно, Джеральдина не упоминала о половом наслаждении, потому что стеснялась. Но что, если она о нем вообще не догадывается? В таком случае ей просто не понять, чего он лишен. Да, она наверняка слышала и о любовницах, и о заведениях с дурной репутацией. Но ведь у мужчин есть и другие увлечения, недоступные женщинам. Они играют в крикет и курят сигары. Мужчина может курить, но, если здоровье жены потребует, он конечно же благородно откажется от этой не слишком приятной привычки.
А если Джеральдина и правда не знает, на какие страдания обрекает собственного мужа, это снимает с нее немалую часть вины – но не утишает его гнева. Гнева, которого Ларри боялся и стыдился. Чем нежнее к нему была Джеральдина, тем сильнее корил он себя за неблагодарность и эгоизм. Но чем больше злился на себя, тем сильней хотелось выместить накопившееся на жене. Преследуемый фантазиями о насилии, он начинал бояться сам себя.
Он припомнил, как в темной иденфилдской церкви Эд кричал ему: «Секс – это чудовище, Ларри!» Вспомнил голую Нелл в своих объятиях: «Если ты мне вдуешь, Господь тебя накажет, Лоуренс!» Он помнил электризующую дрожь, что прокатывалась каждый раз, когда она произносила это «вдуешь». Тогда он не боялся наказания Божьего. Ведь секс тоже от Бога. Но возможно, теперь Господь его карает.
Желание – вещь слишком сильная, его надо сдерживать. Подсознательно это понимают все мужчины: если дать волю этой силе, они носились бы как одержимые и вдували, вдували и вдували. Здесь нет любви, лишь голод. Это темная сторона любви, а возможно, вообще не любовь. Возможно, ее противоположность. А значит, Джеральдина права и секс не так уж важен. Можно прожить достойно и без него.
Но почему признание этой мысли казалось слабостью? Потому что так оно и есть. Всю жизнь в Ларри боролись два противоречивых желания: быть нравственным – и быть мужчиной. Но нравственного себя он сам воспринимал как слабого. А настоящий мужчина силен. Множество раз Ларри ощущал собственную слабость, острее всего – тогда, на пляже Дьепа. Лишь однажды он повел себя действительно достойно: в братоубийственном пожаре разделенной на части Индии, когда прикрыл раненого друга. Тогда, чувствуя восторг и облегчение, в одежде, испачканной кровью товарища, он мчался, чтобы подарить свою непорочную любовь женщине, которая ценила его как нравственного человека, но не как мужчину.
Эти мысли сводили Ларри с ума. Хотелось топнуть ногой и закричать: я мужчина! Как в подобных обстоятельствах повел бы себя мужчина? Предъявил бы свои права. Удовлетворил бы свои желания.
Думаешь, ей понравится, если я ее изнасилую?
Голос Эда эхом донесся из прошлого.
«Нет, ей не понравится. И мне тоже. Я все равно не смог бы этого сделать. Я слишком нравственный и слишком слабый».
* * *Ларри все чаще задерживался на работе. Изучал историю фирмы, пытаясь вникнуть в основные факторы, влияющие на успех и неудачи. Как всякий новичок в давно состоявшейся компании, он верил, что сможет найти лучший способ ведения дел. И мечтал о дне, когда, возглавив «Файфс», он откроет новую эру надежности и процветания.
Ларри поделился своими соображениями с отцом:
– Что самое трудное в торговле бананами? Нестабильность поставок. Бывают годы, когда нам нечем заполнять трюмы, но флот распускать нельзя. Нас губят налоги. Мы обязаны сохранять уровень поставок. И в итоге все упирается в производителя. Если он сможет предотвращать эпидемии, если будет быстро восстанавливать плантации после ураганов, если наилучшим образом организует сбор и упаковку, если станет не меньше нашего заботиться о качестве – что ж, тогда поток поставок будет куда надежней, не так ли? И потому с экономической точки зрения разумно заставить его считать компанию своей. Как нам это сделать? Как объяснить, что все мы трудимся ради единой цели? Те же привилегии, которые есть у наших сотрудников здесь, должны быть и у рабочих Ямайки, Канар и Камеруна.
Уильям Корнфорд медленно кивнул, что совсем не означало согласия.
– То, что ты предлагаешь, стоит денег.
– Конечно. Но мой метод позволит компании заработать еще больше. Сотрудники, получающие деньги из фонда заработной платы, заинтересованы в развитии компании, а значит, работают больше и старательнее, помогают делу собственными знаниями и изобретательностью. Они не будут устраивать забастовки или болеть – они будут наслаждаться плодами своих трудов, а в итоге все мы окажемся в выигрыше!
Отец снова кивнул, нахмурится и вздохнул:
– Вообще-то мы дочка более крупной. – Он снял с полки книгу «Банановая империя» Кепнера и Сутхилла и открыл на заложенном месте: – Это расследование бизнеса «Юнайтед фрут компани». Книга вышла еще до войны, в тридцать пятом. Справедливости ради замечу, что авторов обвинили в коммунистической пропаганде. «Эта могучая компания сумела задушить соперников, поработить правительства, сковать железные дороги, разорить плантаторов, растоптать кооперативы, запугать рабочих, задавить профсоюзы и нажиться на потребителях, – зачитал он медленно и важно. – Корпорация мощной индустриализированной страны, использующей силовые методы в относительно слабых странах, породила множество проявлений экономического империализма».
Ларри молчал.
– Также должен добавить, – продолжил отец, – что на Ямайке подобное не практикуется. Жизнь в составе Британской империи дает свои преимущества.
– Столкнулись две империи, – усмехнулся Ларри и протянул руку за книгой. – Полагаю, мне тоже стоит почитать.
– Наша компания упоминается там только раз – на странице сто восемьдесят