Нет, Дана пока не сдалась, однако она впервые допустила, что с ней, возможно, что-то не так. Она устала – устала физически и морально, безумные существа, окружавшие ее, словно вытягивали из нее силу. Как сопротивляться, если не понятно, где спасение, что настоящее, а что – нет? Что если Амиар существует только у нее в голове?
Эта мысль пугала ее, настолько, что Дана не могла оставаться в своей постели. Она забилась в самый дальний, самый темный угол, она хотела просто забыть про весь мир.
Но мир про нее не забыл. Рядом с ней вдруг остановился один из самых невменяемых пациентов – вечно всклокоченный, будто пытающийся спрятаться в собственных волосах, не способный связать и двух слов… По крайней мере, раньше не способный. Он расправил плечи, посмотрел на нее и заговорил спокойно и ясно:
– Вы разве не знаете, что унынию здесь не место? Оно плохо уживается с безумием. Раз уж все мы сошли с ума, надо бы повеселиться.
– Что? – только и смогла произнести Дана.
– Вас, впрочем, это не касается, вы не безумны.
– Я в этом уже не уверена!
– Нет-нет, будьте уверены. Ваша проблема – не болезнь.
– А что же тогда?
– Не что, а кто. Аурика Карнаж, естественно. Но и от нее есть спасение.
– От спасения я бы как раз не отказалась!
– Так получите его! Разве вы еще не поняли? Человек теней постоянно рядом, он смотрит на вас. Позвольте ему спасти вас – призовите его! Назовите его имя, и все закончится.
– Человек теней? Имя? О чем вы вообще?
Однако пациент не ответил ей. Разум исчез из его взгляда так же быстро, как и появился. За Даной снова наблюдали дикие, едва фокусирующиеся глаза – а потом пациент и вовсе ускакал с животным воем.
Но Дане показалось, что в дальней части комнаты стоит человек, сотканный из теней, и наблюдает за ней. Желание сдаться, такое сильное всего пару минут назад, постепенно отпускало ее.
* * *Плутон не мог поверить, что не нашел этот мир раньше. Вдыхая его нежный яд, он чувствовал себя живым, как никогда раньше. Он был дома! Все, что окружало его сейчас, напоминало ему ту реальность, которую он покинул, теперь уже далекую и почти забытую. Он не тосковал просто потому, что любые сложные эмоции были ему чужды, их он считал типично человеческой слабостью. Но если бы он мог… Да, он бы сказал, что это связь с прошлым.
Ему нравилось примитивное, всепоглощающее умирание Пургаториума, его твердая земля, его темные норы. Это небо, грозы, ослепляющий песок – лучшее воплощение войны, которое он видел, и лучшее отражение его души.
– Пожалуй, я оставлю этот мир себе, когда все закончится, – сказал Плутон.
Его единственным слушателем было существо, которое смотрелось в Пураториуме откровенно лишним.
Плутон пока не подчинил себе обитателей этого кластерного мира, но они постепенно привыкали к нему. Они были сильными. Это не добавляло ему уважения или симпатии к ним, но порождало желание использовать их, как инструмент.
Они все были разными, но в каждом читалась сила, иначе они не попали бы в Пургаториум. Над его головой пролетали покрытые броней драконы. Земля под ним содрогалась, когда ее разрывали тела гигантских змей. Где-то неподалеку носилась дикая стая, вой которой был способен напугать смертных сильнее, чем грохот грозы. Еще этим утром Плутон видел, как посреди разрушенной улицы ифрит сцепился с вендиго, и оба они ушли окровавленными, израненными, но непобежденными. На него уже с интересом посматривали здешние горгоны и фениксы. Все они были кровожадны, но при этом разумны, и он не сомневался, что однажды они признают его власть.
На их фоне особенно ничтожным и жалким казался человек, говоривший с Плутоном. Всего лишь старик, иссушенный временем и заботами, седой, как последний снег зимы, едва ли способный долго дышать ядовитым воздухом Пургаториума.
И все же дышал он легко и чувствовал себя прекрасно. Когда он замирал, он был руинами, но когда двигался, в нем просматривалась бодрость юного существа.
– Кем он был? – спросил Плутон.
– Кто? – уточнил старик.
– Тот, чье тело ты нацепил.
– А, этот… Колдун.
– Из Великих Кланов?
– Не-а, человек, какой-то там старейшина. Уважаемый, создал кластерный мир, был чуть ли не кумиром, покровителем, ну и далее по списку…
– Но он все равно был столетней рухлядью. Так зачем ты нацепил его кожу?
– Потому что он со своими учениками задумал убить меня, – рассмеялся старик. – Тогда я снял его лицо, надел сам и так пришел к его ученикам. Они даже не поняли, кто их убил, честное слово! Ладно, в мире мертвых разберутся, если такой действительно есть. Если бы они договорились с Великими Кланами, толку было бы больше. На мою удачу, они были слишком гордыми, чтобы поступить правильно.
Плутон только головой покачал: гордость на его памяти сгубила не один народ. Каким бы ни был человеческий колдун, он должен был понять, что его энергии никогда не хватит для победы над Осирисом.
Старик задумчиво посмотрел на свои сухие, покрытые морщинистой кожей руки.
– Да, ты прав, тело – дрянь. Возьму кого-нибудь посильнее. Есть тут кто?
– В этом мире нет слабых, тем он и прекрасен. Но я бы предпочел, чтобы ты не трогал наших будущих солдат.
– Чего это?
– Нам нужно их доверие.
– Они не друзья тут, – отмахнулся Осирис.
– Мы тоже не друзья, но я вступлюсь за тебя, а ты – за меня. Я верю, что они подобны нам, поэтому не будем им вредить без необходимости.
– Но мне нужно новое тело!
– Так давай его добудем.
Это решение не было спонтанным – Плутон давно к нему готовился. Он привыкал к этому миру, напитывался его воздухом, его аурой. Со стороны казалось, что со своего прихода он просто существует здесь. Но он, порожденный когда-то миром разрушения, умел адаптироваться ко всему. И когда он привык к Пургаториуму,
