– Мы найдем другой выход!
– Другого выхода просто нет.
Он не собирался спорить, потому что время действительно утекало. Роувен прекрасно знал, что он намного сильнее других магов своего клана. Легенды даже называли его самым сильным колдуном Интегри за всю историю, и это, возможно, было правдой. А значит, у него должно было хватить сил на заклинание, которое всегда считалось запретным… Не просто запретным, невозможным даже!
Но он ведь когда-то шагнул вперед на тридцать лет. Почему у него вдруг не получится вернуться на пять минут назад?
Он прекрасно знал, что делать этого нельзя, и не потому, что такое перемещение требовало чудовищного количества энергии. Он вступал в противостояние с самим потоком времени. Роувен возвращался в час, где он уже существовал, и должен был встретить самого себя. Два проявления одной сущности не могут жить одновременно, это недопустимо. Роувен ни секунды не сомневался, что это его разрушит. Он лишь надеялся, что перед собственной смертью он успеет все исправить.
Хиония бросилась к нему, надеясь остановить, но было уже слишком поздно. Он повторил серию магических жестов так, словно делал это каждый день, прошептал заклинание, и время, захлестнувшись вокруг него петлей, потянуло его назад.
Часы всего мира замерли, и их стрелки изменили привычный ход. Минута, две, три… Пять. Как он и хотел, на большее не был способен даже Вольный Ветер из клана Интегри.
Он снова был в Пургаториуме, где союзники Огненного короля еще праздновали победу и не знали, какая трагедия их ждет. А беда уже была рядом – Рошель, подкравшаяся к Дане и Амиару сзади, занесла руку для последнего удара.
Роувен фазировал, чтобы ускориться, и появился прямо перед ней. Она этого не видела – но почувствовала сразу. Он перехватил ее руку, сжал запястье с такой силой, что она, крикнув, выронила нож. Роувен знал, что, наверно, имеет полное право ее убить – за преступление, которое она готова была совершить. Но он не стал, он просто отбросил ее в сторону.
Рошель упала на землю и свернулась, как змея. Она даже не пыталась подняться, потому что знала, что это бесполезно. К ней уже привлекли внимание, заметили, и эффект неожиданности, ее единственное преимущество, был утерян.
Но на нее сейчас не обратили внимания. Все смотрели на Роувена – а вернее, на двух Роувенов, потому что он сам, прежний, тоже был здесь, он помогал Сарджане с порталом и не ждал беды.
Но он первым сообразил, что произошло. Он взглянул в глаза самому себе – и не увидел ни боли, ни сожаления.
– Это того стоило? – только и спросил он.
– Это того стоило, – кивнул Роувен.
А потом они вновь стали единым целым. Они, сами того не желая, обратились призраками, слились, а плоть обрели уже одним человеком. Одна память наложилась на другую, и знание из будущего никуда не исчезло, даже при том, что уже не могло стать реальностью.
Не исчезло и понимание того, что он скоро умрет. Как такое забудешь! Его тело попыталось объединить две сущности, но вернуться в нормальный временной поток оно просто не могло. Роувен чувствовал, что внутри у него все разрушается. Он то превращался в призрака, то становился человеком, и от него это больше не зависело.
Хиония, конечно же, догадалась, что произошло, она и Суорин помогли ему опуститься на землю, а остальные окружили их со всех сторон.
Теперь Роувен видел рядом с собой не мрак Пургаториума, а лица друзей. Пожалуй, не худшие обстоятельства для смерти.
– Сколько минут? – коротко спросила Хиония.
– Пять.
– Ты с ума сошел?!
– А какая разница? Меня точно так же убила бы одна минута.
– Что произошло? – вмешался Амиар, пораженный не меньше других.
– Этот придурок вернулся сюда из будущего и теперь умрет, потому что так делать нельзя!
– Хиония старалась казаться раздраженной, но даже за этой маской ей не удавалось скрыть подступающее отчаяние.
– Умрет? – ужаснулась Сарджана.
Из них двоих, она всегда была спокойней, она больше чтила традиции и думала о благе клана. Но сейчас даже это было не важно для нее. Сарджана опустилась на колени и мягко отстранила Хионию, чтобы получить возможность поддерживать Роувена за плечи.
Это ничего не меняло, но ему нравилось чувствовать ее тепло на своей коже, особенно теперь, когда его самого пожирал холод.
– Это нужно остановить! – нахмурился Амиар.
– Это невозможно остановить, – покачала головой Хиония. – Иначе это заклинание не стало бы запретным. За возможность исправить ошибки прошлого всегда платят жизнью, поэтому никто так не поступает.
– Значит, я и тут особенный, – горько усмехнулся Роувен.
– Зачем? – прошептала Сарджана. – Неужели не было другого пути?
– Не было. Рошель убила Амиара – по-настоящему убила, все, конец! И произошло это лишь потому, что я пустил ее в Пургаториум. Я должен был это исправить!
– Да будь ты проклят, – прошипела Рошель.
Куда исчезла та несчастная слепая девочка, которой он так хотел помочь? Нет, даже не так… Как он мог придумать несчастную слепую девочку, когда рядом с ним все это время была хищная тварь? Кто из них был по-настоящему слепым?
Близнецы с угрожающим видом двинулись к ней, но Роувен остановил их:
– Стойте! Не убивайте ее, потому что она хочет умереть. Судите ее справедливо, она не убила Огненного короля.
– Зато я убила тебя, – рассмеялась Рошель. – Это меньше, чем я надеялась, но… тоже неплохо!
Она была пугающе права. Умирание уже началось, и Роувен чувствовал, что в запасе у него остались считаные минуты, те самые, которые он украл у судьбы.
Он не собирался тратить эти минуты на страх, агонию и сожаление. Раз у него осталось так мало, он должен был вложить в это время все, что не успел при жизни.
– Чувствую себя старым дедом, оглашающим завещание, – рассмеялся Роувен. – А, к черту, все равно стыдиться не будет времени. Алеста, у тебя такой же старт, как и у меня: уникальная врожденная сила, с которой ты пока не разобралась. Не дури, как я, натворишь бед. Лучше всего я