незнакомого человека, который бы ее заменил.

– Не боишься, что она тебя выдаст? – спросил Лев.

– Нет конечно, – быстро ответила Анна. – Симонис никогда этого не сделает, ведь Юстиниан не простит ее за это.

На следующий день Анна взяла икону и отправилась к Зое Хрисафес. Слуг не было, они вдвоем находились в комнате, наполненной тишиной и тонким бледным светом весеннего солнца. Анна протянула Зое довольно маленький пакет, завернутый в несколько слоев тяжелого холста. Она не разворачивала его с тех пор, как Джулиано вернул ей икону.

Не обращая ни малейшего внимания на Анну, Зоя разрезала веревку маленьким ножом с тонким лезвием, развернула сверток и уставилась на тонкую деревянную доску. Долгое время женщина молчала. На ее лице отражалось множество эмоций – благоговейный трепет, восхищение, удивление, безграничная радость. Странно, но на нем не читалось неприкрытого торжества, напротив, оно вдруг приняло выражение смирения и кротости. Наконец Зоя снизу вверх посмотрела на Анну. В ее глазах не было коварства и лжи.

– Ты справилась с заданием, Анастасия, – тихо сказала Зоя тоном, каким разговаривала с женщинами, равными ей по положению. – Я могла бы заплатить тебе золотом за твои труды и испытания, которые тебе пришлось перенести, но это было бы бестактно с моей стороны. На столе стоит подсвечник, украшенный драгоценными камнями. Он твой. Возьми его и поставь в него тонкую свечу, чтобы осветить свой дом.

Анна обернулась и увидела подарок. Он был невероятно изысканный – маленький, высотой не более нескольких сантиметров, инкрустированный рубинами и жемчугами, которые переливались мягким светом даже в скупых лучах утреннего солнца. Анна взяла его и повернулась к Зое, чтобы поблагодарить, но та уже склонилась над иконой, которая полностью поглотила ее внимание.

Анна безмолвно вышла, не нарушая тишины, царившей в комнате.

Глава 66

Михаил Палеолог, император Византии, находился в залитых бледным солнечным светом личных покоях. На сундуке перед ним стояла простая картина. Но лицо, изображенное на ней, было лицом Богородицы. Михаил знал это наверняка. Художник, который писал этот лик, тоже это знал. В чертах явственно проступали любовь, страдание и чистота души. Это не было плодом воображения, неким идеалом; художник пытался передать каждую линию, каждую тень реального лица, которое видел перед собой.

Зоя Хрисафес послала евнуха-лекаря в Иерусалим, чтобы вернуть эту икону в Константинополь. Это был дар – и не Церкви, а лично Михаилу.

Конечно, император знал, почему Зоя преподнесла ему икону. Она боялась, что ему известно о ее участии в заговоре Виссариона Комненоса и что в один прекрасный день, когда она больше не будет нужна Михаилу, он решит ей отомстить. Зоя хотела от него откупиться. И, даже если эта икона не была наиценнейшей христианской реликвией, она все же была очень красивой, волновала и трогала до глубины души.

Очень медленно Михаил опустился на колени. Его щеки были мокрыми от слез. Пресвятая Богородица снова вернулась в Византию, после стольких лет – и таким необычным способом. Как странно, что именно благодаря Зое (кто бы мог подумать!) ее снова привезли в Константинополь!

Глава 67

В 1278 году лето в Константинополе было жарким и безветренным. Снова приехав в этот город, Паломбара окунулся в яркую смесь запахов и цветов, в вихрь неожиданных идей и страстных религиозных дебатов.

К сожалению, его вновь сопровождал Никколо Виченце. Понтифик сказал Паломбаре, что Виченце ничего не знает о его истинной миссии, которая заключалась в том, чтобы поддерживать императора в соблюдении условий унии с Римом. И, разумеется, охранять его жизнь, если ему будет угрожать опасность. Подразумевалось, что Паломбара обязан быть в курсе угроз, от кого бы они ни исходили.

Конечно, понтифик мог дать Виченце совершенно другое задание. Об этом не следовало забывать.

Сейчас главным было договориться с епископом Константином. Он был наиболее ярым противником союза с Римом. Спорить с ним было бессмысленно, его следовало победить. Это звучало кощунственно, но от этого зависело слишком много человеческих жизней. Было не до щепетильности. Вопрос был только в выборе средств.

Бок о бок с Константином боролся с голодом и болезнями лекарь Анастасий. Если кому и известны слабые места епископа, то именно ему. Но Паломбара был уверен, что Анастасий ни за что не предаст Константина. Легату очень не хотелось обманывать лекаря.

И еще одна смутная и опасная мысль пришла в голову итальянцу. Если бы он сам был на месте Константина, готовый на все, чтобы спасти свободу православной церкви, на его пути стоял бы лишь один человек – Михаил Палеолог. Убрать императора, поставить на его место истового приверженца православия, лишенного острого ума и стальной воли, – и больше ничего не потребуется.

Страстное желание поскорее встретиться с Анастасием усилилось. В памяти всплывали фрагменты их разговора о заговорах и убийствах, имена прежних императорских династий, таких как Ласкарис и Комненос, его близость с Зоей Хрисафес и лечение императора.

Прошла неделя, прежде чем легату выдался случай увидеться с лекарем, при этом не пришлось ничего подстраивать специально. Он старался случайно столкнуться с Анастасием, и наконец они встретились на склоне холма над гаванью. Паломбара как раз пересекал залив на нанятой лодке, а Анастасий шел по булыжной мостовой. Стоял ранний вечер, солнце спряталось в неясной предзакатной дымке на горизонте, скрывая в золотистом сиянии шрамы давних пожарищ и откровенную бедность.

– Это мое любимое время дня, – небрежно бросил Паломбара, словно не удивляясь тому, что они встретились спустя столько времени.

– Правда? – откликнулся Анастасий. – Вы с нетерпением ждете ночи?

Римлянин остановился. Вежливость требовала, чтобы Анастасий сделал то же самое.

– Я говорил только об этих моментах, а не о том, что им предшествует и что за ними последует.

Во взгляде Анастасия промелькнул неподдельный интерес. Паломбара знал, что у евнуха темно-серые глаза, но сейчас, при свете заходящего солнца, они показались ему карими.

Легат улыбнулся.

– В этих тенях чувствуется нежность, – продолжил он. – Милосердие, которого нет в резком утреннем свете.

– Вас привлекает милосердие, ваше высокопреосвященство? – серьезно спросил Анастасий.

– Меня привлекает красота, – уточнил Паломбара. – Мне нравится нереальность мягкого приглушенного света – этакое приглашение помечтать.

Анастасий улыбнулся, и на его лице появилось мягкое, теплое выражение. Паломбара подумал, что он очень красив, – ни мужчина, ни женщина, но при этом и не гротескная карикатура на каждого из них.

– Иногда нужно помечтать, – объяснил легат торопливо. – Реальность сурова, и ее плоды не заставят себя ждать.

– Вы имеете в виду что-то конкретное? – Анастасий искоса взглянул на развалины башни; одна ее сторона обвалилась, и груду камней до сих пор не расчистили. – Вы, как и прежде, приехали сюда, чтобы убедить нас подчиниться Риму – не только в рамках договора, но и в глубине своих сердец?

– Карл Анжуйский ищет малейший повод, чтобы снова захватить Константинополь. И император это знает.

Анастасий кивнул:

– Едва ли он согласился

Вы читаете Блеск шелка
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату