И он закрыл окно игры.
То же самое сделал и Худяков, сидевший перед своим компьютером. Отключил микрофон и, криво усмехнувшись, пробормотал:
— Да, некого. Кроме тебя, Барк…
Между тем Барковский услышал, как скрипнула дверь у него за спиной. Не оборачиваясь, сказал:
— Ты все пропустила. Придется тебе лично повторять.
Обернулся и увидел Иру Шорину, завернутую в банное полотенце. Она подошла к нему, они обнялись.
…Олеся Палий сидела в своей крошечной комнате, уставленной кубками, где все стены были завешаны грамотами и дипломами. Олеся после окончания связи не вышла из игры. На экране перед ней была кабина автомобиля. Ее автомобиль стоял в засаде, где-то в тупике, водитель явно кого-то ждал. И вот вдали появились два мчащихся мотоцикла, а между ними — спорткар. Олеся нажала на кнопку, и ее машина ринулась вперед. На полной скорости она протаранила спорткар и разнесла его на куски. В салоне изуродованной машины виднелся изуродованный труп рестлера.
— Вот тебе, сволочь! — прошептала Олеся.
…Марат Галимов тоже не вышел из игры. Перед ним на экране крупным планом виднелось лицо аватара Наташи Белодедовой. И Марат шептал этому лицу:
— Я тебя люблю…
— Я не слышу, — раздался у него в наушниках голос Наташи. — Можешь погромче?
Однако Марат не решался говорить громче. Все так же тихо он произнес:
— Я тебя люблю, слышишь? Я женюсь на тебе, Наташка! Сдадим экзамены, и…
Внезапно он почувствовал, что он не один в комнате. Резко захлопнул крышку ноутбука, снял наушники, обернулся. У дверей стоял отец.
— Мне бы в твоем возрасте и в голову не пришло наплевать на слова отца, — произнес он.
— Мне не наплевать, — ответил Марат.
— Я скажу еще раз, — произнес Галимов-старший. — Хочу, чтобы ты понял. Нас слишком мало, чтобы разбавлять кровь. Мы выжили только потому, что наши мужчины выбирают себе в жены наших женщин. То, что ты говоришь этой девочке… этого не будет.
Повернулся и вышел. Вместо него в комнату робко заглянула мать.
— Мурик, уже поздно, — напомнила она. — Сестры давно спят. Пора ложиться.
Марату хотелось сказать ей нечто важное для него, и он начал:
— Мама, он…
Мать не дала ему продолжить.
— Сыночек, ты так на него похож, если б ты знал! — воскликнула она. — Ты — копия отца, ты точно такой же!
— Нет, только не это! — воскликнул Марат. — Уйди, мама! Лучше уйди…
Когда мать вышла, он снова включил игру. Его аватар на экране куда-то спешил. Вот он вошел в какой-то дом, поднялся по лестнице, проник в квартиру… Там стоял его отец.
— Этого не будет?! — угрожающе произнес Марат. — Не будет? Тогда… Вот что будет, папа! Вот что!
Его аватар выхватил узкий клинок и несколько раз воткнул его в тело отца…
…В спальне Ани Мелковой было темно. Аня лежала в постели, держа ноутбук на животе. На экране перед ней было большое распахнутое окно, за которым виднелся сияющий огнями город. Аватар Ани стоял на подоконнике. Она нажала нужную комбинацию кнопок, и ее аватар шагнул в пустоту. Она полюбовалась видом опустевшего окна, потом включила перезапуск. И когда ее аватар вновь оказался на подоконнике, снова заставила его шагнуть вперед. И еще раз… И еще…
…Неизвестный сидел перед монитором. Перед ним на экране размещались скриншоты: труп отца Марата, дымящиеся машины Олеси и Довженко с телами их аватаров, тело разбившегося аватара Мелковой. Неизвестный свел их в общую картину, вставил в документ. Набрал название этого документа: «ОТЧЕТ».
…Сидя на диване, Крюков продолжал листать дневник Истоминой. Раздался звонок в дверь, и он пошел открывать.
На пороге стояла молодая встревоженная женщина. Ее звали Инга, и она была подругой погибшей учительницы. Час назад капитан прочитал о ней в дневнике, узнал номер телефона и позвонил. И вот теперь Инга стояла и вопросительно смотрела на него. Крюков показал ей свое удостоверение. Тогда она шагнула в прихожую и, даже не закрыв за собой дверь, заговорила:
— Я была в командировке! Я ничего не знала! Я только ввалилась домой, и тут этот ваш звонок. Как это случилось?
— Я точно не знаю… — начал Крюков.
— Зато я знаю! — выкрикнула Инга. — Это он ее убил! Он!
Глава 5
Бывший сотрудник Следственного комитета, бывший участковый, а затем бывший зэк Игорь Андреевич Крюков вошел в один из кабинетов Судмедэкспертизы. Сидевшая за столом Тоша вскочила и бросилась ему на шею.
— Ну, что ты там хлюпаешь опять? — спросил Крюков, бережно обняв ее.
— Да насморк… насморк заколебал… — объяснила Тоша.
Тут Крюков, совсем как прежде, вынул руку из-за спины и протянул ей гамбургер. Антонина вздохнула, развернула подарок и откусила кусок. Крюков, улыбаясь, смотрел на нее.
— Что ты хихикаешь? — спросила Тоша. — Я знаешь какая голодная?
— Я не хихикаю, я улыбаюсь. Рад тебя видеть.
— А с ней… — Тоша сделала паузу, мотнула головой куда-то в сторону, — виделся?
— Виделся, — признался Крюков.
— Не заладилось, значит, — сделала вывод Тоша.
— Мне нужно кое-что разузнать, Тош, — осторожно сказал Крюков.
— Ага — она, значит, отказалась, так ты ко мне.
Крюков промолчал.
— А ты таблетки пьешь? — спросила она.
Крюков отрицательно покачал головой, спросил:
— Так ты мне поможешь?
— Куда ж я денусь? — вздохнула Антонина.
— Дай поцелую, — сказал Крюков.
Тоша перестала жевать и вытерла губы салфеткой. Крюков наклонился и осторожно поцеловал ее в уголок губ.
Три года назад он тоже беседовал с женщиной. Женщину звали Инга. Они сидели на кухне в квартире Истоминой. После того как Крюков рассказал ей о гибели подруги, Инга никак не могла успокоиться. Вся тушь, какая у нее была на ресницах, потекла от слез.
— Она в Юрмалу собиралась со мной… летом… — рассказывала она между рыданиями. — Я ее там с одним парнем познакомить хотела…
— Инга, постарайтесь успокоиться, — попросил ее Крюков.
