— Да, старик, ты крут. Спасибо. Чем обязан?
— Да не надо ничего, — скромно ответил Барковский. — Мы же партнеры?
И он испытующе посмотрел на Крюкова. Это был важный момент! И тут, к его разочарованию, капитан ясно и четко ответил:
— Нет.
И, видя разочарование собеседника, пояснил:
— Какие мы партнеры? Да, дело у нас общее. Но я начальник, а ты помощник. Согласен?
Барковский уже успел скрыть свое разочарование и надеть маску послушного мальчика.
— Ну да, — улыбнулся он. — Но вы все-таки скажите что-нибудь. О нашем общем деле.
Крюков кивнул и сообщил:
— Я нашел ее дневник.
— Я же говорил! — обрадованно воскликнул Барковский.
— Ну а в качестве награды за доблестный труд — приглашаю вечером в «Пельмешку», — сказал капитан. — По рукам?
— По рукам! — улыбнулся Барковский.
Они пожали друг другу руки и взглянули друг другу в глаза. Они были похожи на соперников перед поединком, которые жмут руки только потому, что таков ритуал. И, кажется, оба это сознавали.
…Слепота, надвигающаяся на Наташу Белодедову, напомнила о себе в тот день в неожиданном месте — в школьном гардеробе. Когда она подала свой номерок уборщице, которая одновременно исполняла и обязанности гардеробщицы, та подслеповато взглянула на него и сказала:
— Какой номер там? Не вижу я, стерто…
Наташа взяла номерок, повернула его к свету… Увы, она тоже ничего не могла разглядеть.
— Ну, чего копаешься, девонька? — поторопила ее деликатная Валентина Леонидовна. — Ослепла, что ль?
На выручку Наташе вовремя пришел Марат — забрал у нее номерок, добавил свой и сказал гардеробщице:
— Двадцать шесть и тридцать один, теть Валь.
А потом, когда они оделись и вышли на школьный двор, попросил, даже, скорее, потребовал:
— Расскажи мне все про свою болезнь.
— Хватит, я наигралась, — мрачно ответила Наташа.
— Пожалуйста! Я должен все знать.
— Чтобы врать поубедительней?
— Нет, чтобы тебе помочь.
— Ты мне не поможешь, — заявила Наташа. — Не обещай, чего не можешь.
— Но почему? — Марат не мог понять причину ее упорного молчания.
И тут Наташу прорвало. Она остановилась, развернулась к нему и произнесла громко и отчетливо:
— Потому что у тебя нет двадцати тысяч евро!
Такой суммы он, конечно, не ожидал.
— Двадцать тысяч евро… — пробормотал Марат.
От неожиданности он остановился, а Наташа пошла дальше. Одна. Он посмотрел ей вслед, и в эту минуту он принял решение. Важное решение. И пошел в другую сторону…
…Крюков сидел на ступеньках школьного крыльца, просматривая полученные от Барковского таблицы. При этом он не забывал следить за выходящими школьниками. И когда мимо него прошел Юров, капитан окликнул его:
— Максим!
Юров остановился.
— Стихи свои дашь почитать?
Вот это было неожиданно! Чего угодно Максим ожидал от участкового, но только не этого!
— Чего-чего?
А Крюков, словно не замечая его растерянности, встал, подошел ближе, предложил:
— Слушай, если у тебя на бумаге нет, давай провожу; по дороге почитаешь.
Однако Юров уже оправился от растерянности. Заявил:
— Нет уж. Мне с вами под ручку ходить как-то… стремно.
— А мама твоя не возражала, — сообщил Крюков. — Все утро вместе ходили. Ну и работка у нее! Я себе чуть ноги до колен не стер.
Если капитан надеялся этими словами завоевать доверие Максима, то ошибся: парень едва сдерживался от злости.
— Что вам от моей матери нужно было? — спросил.
Крюков сменил тон.
— Значит, надо было, — жестко сказал он. — Выдохни, а то лопнешь.
— Ладно, — кивнул Юров. — Что?
— Тебя не было в спортзале, когда Истомина погибла, — напомнил капитан.
— Не было.
— А где был?
Юров не отвечал.
— Прогуливал?
Юров вновь промолчал.
— Болел? — капитан предлагал все новые объяснения. — Или стихи ночью писал — и проспал? Или эсэмэс получил, расстроился и в школу решил не идти? А?
— Какую эсэмэс?
— Вот эту, — ответил Крюков и открыл свой блокнот. В него была вложена распечатка — фотография, сделанная с экрана телефона. Там значилось: «Не пиши мне больше! Никогда!!»
Юров посмотрел на распечатку, а потом с ненавистью поднял глаза на Крюкова.
— Это не ваше дело, — процедил он сквозь зубы. — Есть вопросы — вызывайте повесткой. В присутствии взрослого. Или адвоката. Я пошел.
Повернулся и ушел, сутулясь.
Глава 8
В офисе Алексея Сотникова, на том месте, где уже сидел капитан Крюков, теперь сидел Миша Барковский. И тоже крутил в руках головоломку. А хозяин кабинета излагал ему свое видение ситуации.
— Короче, мой юный друг. Все зашло слишком далеко, — заявил он. — Тебе надо уйти из этой школы.
— А в чем проблема? — спросил Барковский. — Что именно зашло? И куда?
— Я бы на твоем месте не придуривался, а реально оценил ситуацию, — посоветовал Сотников.
— Так в чем проблема?
— Проблема в том, что несовершеннолетние дети без согласия родителей участвовали в незаконном исследовании и были вовлечены в не сертифицированный игровой процесс, содержащий информацию о противоправных действиях.
Сотников нарочно излагал ситуацию языком прокурорского заключения, для того чтобы его собеседник понял: он не шутит. И закончил так:
— Любое юридическое разбирательство, связанное со «Спартой» в этой школе, похоронит весь проект.
— Другими словами, тебя посадят, если узнают?
— Посадят тебя, — уточнил Сотников. — А меня убьют.
Барковский удивленно поднял брови. Он не верил в эти угрозы. Сотников объяснил:
— Как ты думаешь, Миша, сколько денег инвестировано в этот проект?
— Миллион долларов? — предположил Барковский.
— Миллионы, — поправил Сотников. — И инвестированы они людьми, у которых… скажем так, довольно архаичные понятия о финансах.
Сотников говорил предельно серьезно, однако Барковского не убедил.
— Я никуда не уйду, — заявил он. — Класс нуждается во мне сейчас, как никогда раньше. Да и потом, это глупо — никто не занимается «Спартой». Крюкова
