Хотя звуков или каких-либо иных признаков присутствия индейцев не наблюдается, друзья не уверены, что враги ушли, и не спешат предпринимать попытку подняться по колодцу. Кто-то из преследователей может рыскать поблизости, а то и затаиться в засаде. До поры путешественникам удавалось буквально чудом избегать смерти, но искушать судьбу не стоит. Они решают не торчать на балконе, но переждать внутри пещеры, этого так своевременно подвернувшегося им укрытия. Какой-нибудь упрямый дикарь может вернуться и обрушить в колодец новый град камней. Подобная выходка вполне в духе индейцев прерий.
Осмотрительный проводник советует молодому товарищу хранить терпение, и довольно продолжительное время американцы сидят в своей уединенной нише.
В конце концов, успокоенные ничем не нарушаемой тишиной, они полагают безопасным пойти на разведку. С этой целью Уолт Уайлдер подбирается к краю выступа и смотрит наверх. Изумление, смешанное с недобрым предчувствием, сразу овладевает им.
– Неужто уже ночь? – шепотом спрашивает он, обращаясь к гроту.
– Не рановато ли? – отзывается Хэмерсли. – Схватка началась еще до рассвета. День не мог уже кончиться. Но почему вы спрашиваете?
– Потому что свет сверху не падает. Где кусочек голубого неба, который мы видели? Теперь вытянутую руку не разглядишь. Дым так затемнить не мог – он почти рассеялся. Будь я проклят, если совсем не вижу неба. Что вверху, что внизу – все черно, как десятка пик. Что бы это значило?
Не дожидаясь ответа или момента, пока спутник выйдет на балкон, Уайлдер встает и, хватаясь за выступы над головой, начинает взбираться по шахте тем же манером, как прежде спускался.
Хэмерсли, который к этому времени выбрался из грота, стоит на платформе, прислушиваясь. Он слышит, как его товарищ карабкается наверх, слышит шорох сапог о камни, напряженное дыхание.
Что Уолт достиг вершины, Фрэнк понимает, когда до него доносятся слова, от которых кровь стынет в его жилах.
– Ой! – восклицает проводник, позабыв от удивления понизить голос. – Они нас замуровали! Горловина колодца запечатана камнем плотно, как банка крышкой. Это не камень, а целая скала, которую ни один смертный не поднимет. Фрэнк Хэмерсли, нам конец – мы похоронены заживо!
Глава 14. Оргия дикарей
Уловка Уолта Уайлдера лишь на миг задержала преследователей. Привычные к подобным каверзам, индейцы сразу заподозрили неладное, и вскоре окончательно раскрыли обман. Рассредоточившись по обе стороны от расселины, команчи подметили, что стальная трубка не поворачивается следом за ними, и енотовая шапка тоже остается без движения.
Выждав для уверенности некоторое время, и побуждаемые вождем с красным крестом и бородатым дикарем, индейцы устремляются вперед. Спешившись, они проникают в проем поверх лошадиной туши.
Задержавшись лишь на миг, необходимый чтобы завладеть брошенной винтовкой, команчи со всех ног устремляются вглубь расселины. На минуту они задерживаются там, где обнаружили лежащий на камне красный платок, подозревая очередную попытку сбить их с истинного следа. На всякий случай преследователи разбиваются на две группы: одна идет по левому ответвлению расселины, другая добирается, в конечном счете, до того места, где укрылись американцы.
Выйдя на площадку, индейцы сразу обнаружили колодец и предположили, что беглецы спрятались в нем. Уверенность в этом стала полной, когда пошедшие по левой тропе вернулись с вестью, что добрались до вершины утесов, но не обнаружили никаких следов тех, за кем гнались.
Были доставлены камни, затем горящие ветки идеодондо, и наконец, чтобы покончить с делом раз и навсегда, прикатили огромный валун, которым колодец запечатали так же успешно, как если бы сам утес обрушился и погреб это убежище под обвалом.
Далее медлить дикари не стали – всем не терпелось вернуться к фургонам и позаботиться о своей доле добычи.
Остается только один, с кустистой бородой. Когда другие уходят, он садится рядом с валуном, навострив уши. Очевидно, пытается уловить хоть какой-то звук из шахты внизу.
Но звуков нет, даже самых слабых. Внутри запечатанного колодца царит мертвая тишина. Ибо даже если жизнь когда-либо наблюдалась там, теперь это безраздельное владение смерти.
Некоторое время бородач сидит на корточках, прислушиваясь. Затем поднимается, и его зловещая физиономия расплывается в мрачной ухмылке.
– Они внизу, без всякого сомнения, – говорит дикарь сам себе. – И давно уже мертвы. Один из них – наверняка он. Кто другой – не важно. Каррай, я бы хотел посмотреть ему в глаза, и чтобы он тоже видел, кому обязан своим концом! Впрочем, разве это важно? Дело сделано, я свершил свою месть! Vamos![22] Пора возвращаться к фургонам, не то мой друг Рогатая Ящерица приберет к рукам всю добычу. К счастью, эти краснокожие не смыслят в цене товаров – я щедро подарю им цветастый ситец, для себя же приберегу что получше. Итак, поспешим к разделу!
С этими словами мексиканец удаляется от валуна, а пройдя по расселине, перелезает через труп лошади. Затем, разыскав оставленного снаружи коня, садится и скачет к занятым грабежом каравана краснокожим приятелям.
Взору его предстает зрелище ужасное, но только не для него, поскольку это человек, не раз видевший подобное прежде. Человек, душа которого очерствела в горниле преступлений.
Фургоны расцепили, разгородив внутреннее пространство. Дым полностью рассеялся или был снесен ветром, и ясный свет солнца снова льется на песок, и на тела тех, кто так храбро защищал свои рубежи. Их тринадцать из отряда торговцев и охотников, насчитывавшего пятнадцать человек. Ни один из убитых не сохранил волос – головы их наги и окровавлены, а на затылке у каждого виднеется темно-багровый круг. Скальпировальный нож давно завершил свою работу, и отвратительные трофеи красуются теперь на остриях копий. Часть копий была воткнута в землю, с остальными с торжествующим видом расхаживают победители. Триумф дорого обошелся индейцам – поблизости на равнине простирается, по меньшей мере, тридцать тел их соплеменников, а видимые тут и там кучки заботливо склоняющихся воинов говорят о наличии раненых. По приказу вождя часть команчей отправляется подбирать трупы сородичей с
