Большая часть матросов спала на палубе, и Петр заметил лишь двух человек, поднявшихся со своих коек.
Он быстро вскочил на ноги и начал одеваться.
— Ну, это ты напрасно, товарищ! — заметил ему один из матросов. — Скатывать палубу одетым не годится.
Петр сконфузился и, бросив на койку свое платье, пошел наверх в одних трусиках.
— Вот тебе щетка, становись рядом со мной, — сказал ему высокий, рыжий матрос. — Мое имя Вуд, будем знакомы.
— Не приходилось еще такой работой заниматься? — спросил он, когда юноша опустился да четвереньки и неумело стал тереть палубу щеткой.
— Нет еще, — признался Пётр и покраснел.
— Ничего, привыкнешь, это хорошее упражнение, — заметил матрос.
Скатывание продолжалось не больше двадцати минут. Когда, оттирая палубные доски, Петр дополз до кормы парохода и поднялся на ноги, то почувствовал какую-то неиспытанную еще приятную усталость.
— А не хочешь ли теперь холодного душа? — услышал за собой Петя знакомый голос.
Он повернулся и увидел стоящего с помпой Дика,
— Валяй, Дик! — крикнул юноша и, повернувшись, подставил Свою спину под струю морской воды.
— Вот это я понимаю! — фыркая и вертясь под освежающей струей, повторял он.
Прибежав в кубрик, Петр обтёрся полотенцем, оделся и подошел к общему столу, вокруг которого разместилась уже команда.
Матросы дружески приветствовали нового товарища. Сосед его по скатыванию палубы сидел на председательском месте. Он, как объяснили юноше, был матросским старостой и общим любимцем команды.
Пришел и Дик.
— а где Нэлли? — спросил его Петр.
— Сейчас придет. Она спала с Розой в лазаретной каюте. На «Заре» нет больных, и там четыре свободных койки.
— Ну, вот и она сама! — сказал Дик, заметив спускающуюся по лестнице Нэлли.
— Товарищи, познакомьтесь, это новый юнга, — обратился он к матросам, указывая да подошедшую к столу девочку.
— Ну, кто бы подумал, что это девчонка! — заметил один из матросов другому. — Я бы никогда не догадался, если бы мне об этом не сказали.
— Садитесь со мной рядом, Нэль! — пригласил Вуд девочку. — Мы вас будем теперь называть Нэль. Это имя вам больше к лицу.
На столе появились большие ломти белого хлеба, густо намазанные маслом, сыр, банки со сгущенным молоком и жестянки с вареньем. Два дежурных матроса поставили перед каждым кружки и начали разливать кофе.
Петя и Нэлли, с аппетитом принялись за завтрак.
Пришла, наконец, и Роза. Ее встретили, как старую знакомую. Уже накануне некоторые из матросов успели познакомиться с негритянкой.
— Я видела, как ты словно лягушонок ерзал на четвереньках»— смеясь, сказала Петру девочка. — Мы с Розой тоже работали.
— Что же вы делали? — спросил он.
— Мы чистили медные части парохода. Теперь они блестят, как солнце, — ответила Нэлли.
— Работа у нас всегда найдется, — заметил Вуд. — Команда на «Заре» небольшая, всего шестнадцать человек, из которых шестеро в машинном отделении. Вся корабельная работа ложится на десять матросов.
— Ну, теперь вам будет легче, — заметил Дик. — А вот и доктор, — прибавил он, заметив подходящего к столу среднего роста, плотного человека с коротко остриженной головой и седеющими черными усами, и бородкой.
— Доктор Томсен, милости просим! Горячего кофейку не хотите ли? — пригласил врача Вуд.
— Кружку доктору! — крикнул он команде. Доктор поздоровался с Петром, потом с Нэлли, а затем и с негритянкой. Он сел на предложенное ему место и, беря кружку с кофе, обратился к Розе:
— Мне говорил Дик, что вы фельдшерица, не так ли?
— Да, я окончила фельдшерскую школу в Америке и служила помощницей врача в госпитале для чернокожих, — ответила Роза.
— Хотите быть моей помощницей? — спросил доктор. — Эта должность y нас вакантна.
— Я буду очень рада, — ответила негритянка.
— Вот и прекрасно, — сказал доктор. — А вас обоих хочет видеть Стефансен, — обратился он к Петру и Нэлли, — Как позавтракаете, я проведу вас в кают-компанию.
Когда они вошли в небольшую, но уютную кают-компанию, то увидели за столом высокого, тощего человека с гладко выбритым лицом. Это был хозяин парохода Стефансен. Рядом с ним, уткнувшись носом в тарелку с овсяной кашей, сидел толстый, с красным лицом капитан «Зари», Диксен, а с другой стороны— молодой механик Грант и один из помощников капитана — Хильман. Отсутствовал только помощник Петерс, который находился да мостике, отбывая свою вахту.
— Доброе утро, молодые люди! — приветствовал вошедших норвежец. — Представляю вам, товарищи, наших новых сотрудников, с биографией которых вас уже познакомил Дик. Прошу садиться, вы кушали? — спросил капитан.
— Да, мы только-что позавтракали, — ответил Петр.
— Ну, так нам вас нечем угощать. Наше меню то же, что и на кубрике.
— Ну, вот что, молодые люди! — обратился Стефансен к Петру и Нэлли. — Я убедился сегодня, что вы оба можете работать, и я не раскаиваюсь, что согласился принять вас в свой экипаж. Мне говорил Дик, что вы, Орлов, до специальности кинооператор и имеете при себе очень хорошую камеру с запасом пленок.
— Да, у меня очень хороший аппарат. Но я также механик, работаю на токарном станке и хорошо знаком с двигателем внутреннего сгорания, — ответил Петя.
— У нас имеются фотографические камеры и темная комната, словом, все, что необходимо для фотографа. Всем этим до сих пор заведовал доктор Томсен, — продолжал Стефансен, — теперь же я поручаю эту работу вам. Согласны?
— Конечно, — ответил Петр, — но мне бы хотелось привезти в Россию несколько хороших киноснимков.
— А кто же вам мешает? — отвечал норвежец. — Снимайте, сколько вам вздумается. Я говорю лишь про нашу специальную работу. Мы снимаем всех животных и рыб, которых добываем из морских глубин.
— Я вам очень благодарен, мистер Стефансен, — отвечал обрадованный юноша.
— А вы, Нэлли, будете помогать брату в лаборатории и доктору в составлении его коллекций.
— А как же корабельная работа? — спросил Петр. — Что скажет команда, когда узнает, что мы ей не будем больше помогать?
— Дик и Окалани им помогут за вас обоих, да к тому же команда на «Заре» состоит из сознательных людей, которые понимают, что вы принесете больше пользы делу, занимаясь вашей специальностью. Если понадобится ваша помощь в чем-нибудь другом, то вы, я знаю, не откажетесь помочь нам, — сказал норвежец. — Да вот насчет жалованья, — вспомнил он. — Я вам
