Проходившие мимо ребятишки с охапками жмыхов с любопытством осматривали незнакомцев. Некоторые из них даже замедлили свой шаг.
— Эй вы, ленивая падаль! — крикнул надзиратель, выхватив из-за пояса свой бич, щелкнул им в воздухе и вдруг взмахнул им, как бы рисуясь своим жестом перед приезжими. Плеть свистнула и опустилась на плечи по крайней мере пятерых детей. Вереница ребятишек побежала.
— А ну их к чёрту! Пойдем отсюда, — сказал доктор, обращаясь к Дику.
— Мне необходимо здесь кое-кого видеть, — отвечал тот. — Волей-неволей придется пойти в контору.
— Ну что, видели, как обращаются на Гавайских островах с канаками рабочими, даже детьми, наши благодетели американцы? — заметил Окалани, когда путешественники вышли из корпуса на двор и направились к конторе.
— Вам что здесь нужно? — раздался грубый голос.
Нэлли вздрогнула и, обернувшись, увидела толстого, небольшого роста человека с выжженным солнцем обрюзгшим лицом. Он стоял в дверях, над которыми она прочла надпись «Контора».
Дик направился к незнакомцу.
— Доброе утро, сэр! Мы — туристы, и по пути заехали осмотреть этот завод, — сказал он.
— Никаких туристов мне не нужно! Я прошу вас сейчас же убираться отсюда! — ответил толстяк.
Не желая вступать в дальнейшие переговоры с таким негостеприимным человеком, Дик повернулся и, подойдя к своим спутникам, сказал:
— Пойдемте отсюда! Ну его к чёрту!
Толстяк быстрыми шагами направился к ворогам.
— Ты с чего вздумал пускать на завод посторонних? — набросился он на привратника-китайца.
— Виноват, сэр, я полагал, что эти люди пришли к вам по делу, — ответил китаец.
— А ты справлялся, зачем сюда пришли эти бродяги? — спросил толстяк.
— Виноват, сэр, я их не спрашивал об этом, — ответил привратник.
— Не спрашивал, китайская свинья! — вскричал толстяк. С этими словами он со всего размаха ударил кулаком по лицу китайца. — Сейчас же вон отсюда! Получи в конторе расчет, и чтобы я тебя больше не видел! — хриплым голосом прокричал толстяк.
Китаец оставался неподвижным.
— Иди в Контору, тебе говорят! — прохрипел толстяк и снова занес свой кулак над головой оторопевшего китайца. Тот заслонил свое лицо локтем, а толстяк вдруг кубарем покатился на землю.
Когда он поднялся на ноги, то увидел стоящую перед собой мощную фигуру Дика.
Засучив рукава своей рубашки и презрительно улыбаясь, матрос спокойным голосом обратился к толстяку:
— Не хотите ли партию бокса со мной, сэр? — сказал он.
— Кто ты такой и что тебе здесь нужно? — спросил еще не пришедший в себя от неожиданности толстяк.
— Я уже вам сказал об этом, а вы в ответ на мое вежливое к вам обращение выгнали нас отсюда, да еще побили неповинного китайца, — отвечал Дик, подступая к толстяку.
На крики толстяка уже подбежало несколько надсмотрщиков.
— Проваливай отсюда! — подступая вплотную к матросу, закричал один из них, казавшийся сильнее и выше ростом остальных.
Дик не тронулся с места, сохраняя полное спокойствие.
— Да что вы на меня так налезаете? — отталкивая в грудь верзилу, вскричал он.
Тот отшатнулся назад, но, быстро оправившись, ринулся на матроса.
С ловкостью опытного боксера Дик увернулся от удара, направленного ему в лицо, и его тяжелый кулак со всего размаха упал на затылок промахнувшегося американца. Тот крякнул и грузно повалился на землю.
— А ты-то чего, Джек, рот разинул? Бей его! — крикнул хозяин завода оторопевшему второму приказчику, сшившему неподвижно с сжатыми кулаками и не сводившему глаз с Дика.
К месту побоища из соседних корпусов сбегались рабочие. Два канака прибежали с водой и начали обливать ею лежащего без движения американца.
— Отнесите Джона в контору! — скомандовал толстяк.
Никто из присутствующих не обратил внимания на приказание хозяина. Взоры всех теперь были прикованы к Джеку и Дику.
— Ну, что же вы медлите, сэр? — обращаясь с улыбкой к своему второму противнику, сказал матрос.
Тот стоял бледный и не шевелился.
— Не хотите, испугались? — спросил Дик.
Вдруг перед американцем, словно из-под земли, выросла фигура молодого канака.
— Если вы боитесь драться с ним, — указывая кивком головы на Дика, сказал канак, — то я вместо него к вашим услугам!
Джек смерил с головы до ног юношу.
Скривив свой рот в презрительную улыбку, он топнул ногой.
— Убирайся прочь, молокосос, пока я тебе не надрал ушей! — прокричал он. Но в тот же момент он почувствовал сильный удар в нос. Из глаз оглушённого американца посыпались искры. Кровь хлынула из обеих ноздрей, заливая подбородок. Он зафыркал и, как разъяренный зверь, кинулся на противника.
Но тот ловко увертывался от сыпавшихся на него ударов, и после каждого промаха своего врага наделял его метким ударом все в тот же разбитый нос.
Толпа хохотала.
— Ай да Петюк! — повторяла возбужденная зрелищем Нэлли. — Так его, еще, ну, еще, да хорошенько!
Зрители-рабочие уже не стеснялись присутствием хозяина и поощряли молодого бойца.
А Петя, как шмель, носился вокруг долговязого американца и беспощадно бил его, метко направляя удары по его окровавленной роже.
Наконец тот, закрыв лицо руками, сел на землю.
Раздались аплодисменты и дружные крики одобрения.
— Оставь его, довольно! — остановил Дик расходившегося юношу, который уже занес кулак, чтобы нанести последний удар оглушенному Джеку.
Толпа шумно приветствовала победителя, забыв о хозяине и о лежавшем без движения Джоне.
Наконец тот пришел в себя и сел, бессмысленно озираясь.
— Ну, ребята, в дорогу, нам здесь больше делать нечего! — скомандовал Дик, и вся компания направилась к воротам. Привратник-китаец бросился помогать путешественникам отвязывать лошадей.
— Ты знаешь плантации Русселя? — спросил его Дик.
— Как же не знать! Кто же на Гаваи не знает доктора Русселя! — ответил тот.
— Так ты пойди к нему и скажи, что тебя прислал «Ива». Он тебе сейчас же даст работу.
— А ты молодец, Петя, — сказал Дик, когда они удалились от завода. — Кто это научил тебя так ловко бить по носу?
— Боксу я научился еще в школе в Англии, — отвечал Петр, — а приему бить в нос научил меня в Лос-Анжелесе один киноактер японец, специалист по японской борьбе джиу-джитсу.
— А ведь это очень хороший способ сразу обессилить врага, — заметил доктор.
— Конечно, — сказал юноша. — Мы немало практиковались в школе этому приему на чучелах. Сегодня же мне впервые пришлось применить теорию на практике.
