— Ах, мистер Чизик, когда вы увидите эту девочку, вы убедитесь, какой она клад, — сказал, размешивая в чашке сахар, доктор Браун.
— Я очень люблю детей, — заметил толстяк, беря в рот кусок ананаса и обтирая салфеткой свой тройной подбородок, по которому струйками стекал сок, ароматного фрукта, — Я особенно люблю детей в возрасте, когда они начинают самостоятельно мыслить. Они тогда очень интересны.
— Я с вами совершенно согласен, — поддакнул доктор, — но моя пациентка, Нэлли Келлингс, представляет собой нечто особенное. Ведь ей всего четырнадцать лет и, несмотря на такие молодые годы, она умна и интересна, в разговоре. Беседуя с ней, забываешь, что перед тобой девочка, и кажется, что разговариваешь со взрослой.
— Ну, а какова она по внешности? — поинтересовался консул.
— Мисс Келлингс очень красива. У нее удивительно правильные черты лица и прекрасные белокурые волосы с золотистым отливом. По-видимому, большевики отучили ее завивать локоны, как это делают наши девочки, и она носит гладкие волосы, заплетенные в две косы. Это ее портит. Зато глаза у нее иногда совершенно синие, а иногда с каким-то зеленоватым отливом: это самые ценные глаза для кинематографа. Роста она небольшого и много еще не вытянется. Ну, да что мне вам ее описывать, когда она просто является двойником Мэри Пикфорд— закончил доктор.
— Вы говорите, что эта Келлингс уже талантливая киноартистка? — спросил толстяк.
— Ну, как же! Я читал газетные статьи, в которых американские журналисты пророчили этой девочке блестящее будущее, — подтвердил доктор.
— Да, это все очень любопытно. Ее место в Лондоне, а не в Москве, — заметил консул. Вы понимаете, дорогой доктор, — после некоторого молчания продолжал он, — ведь, кроме того, что мы возвращаем Англии эту девочку, мы предпринимаем с вами очень выгодное дело. Нечего и говорить, что за ваши услуги наше правительство назначит вам крупную денежную награду, я же, как представитель королевской власти, буду рекомендовать вас в опекуны над этой сироткой. Вы понимаете, что означает подобное опекунство? С таким именем, которое создала себе в Америке мисс Келлингс, вы сумеете заработать на ней в Англии целый капитал!
— Да, конечно, — согласился доктор, — но без вашей помощи я ничего не сумею сделать. Во-первых, у меня нет для того достаточно денег…
Консул перебил своего собеседника.
— Я охотно пойду вам на помощь, — сказал он. — Я дам вам необходимую сумму денег и буду оказывать полное содействие во всем. Но барыши придется поделить…
Легкая тень неудовольствия пробежала по лицу доктора.
— Я полагаю, что об этом мы договоримся, — сказал он. — Нужно скорее действовать…
Консул с шумом отодвинул стул.
— Ну, а что же мы сделаем с Орловым? — спросил доктор.
— Мы этого шалопая большевика задержим здесь, вот и все, — отвечал консул.
— В том-то и дело, что не задержите. Он и сопровождающая девочку негритянка едут по американскому паспорту, — возразил доктор.
— Это ровно ничего не значит, — ответил толстяк. — На этот счет я сговорюсь с губернатором, он здесь полноправный властелин. Так или иначе, мы имеем все законные права на мисс Келлингс, как на английскую подданную.
— Я бы рекомендовал этого мальчишку Орлова привлечь к уголовной ответственности за похищение детей. Что вы на это скажете? — спросил доктор.
— Прекрасная идея, — одобрительно воскликнул консул. — Мы его упрячем, и надолго, не беспокойтесь!
Сказав это, консул позвонил.
Вошел японец.
— Приготовь мне одеваться, Такеда, — приказал толстяк, — да чтобы через десять минут был подан автомобиль. Через четверть часа я буду одет! — крикнул он доктору, скрываясь за портьерой.
VIII. Разочарование
— Здравствуйте, мисс Гоф!
— Доктор Браун, вот приятный сюрприз! — воскликнула худощавая, высокого роста женщина, просматривавшая газету, лежа на плетеной кушетке, стоявшей на веранде большого дома.
Она проворно вскочила, оправила растрепавшуюся прическу своих рыжих волос и побежала к чугунной садовой решетке, за которой виднелась высокая стройная фигура доктора в изящном белом костюме американского моряка.
— Как я рада вас видеть, милый доктор, — проговорила она, отпирая калитку.
— Я не один, мисс Гоф, со мной генеральный консул, — сказал тот, поздоровавшись с хозяйкой дома, и указал взглядом на стоявший автомобиль.
— Ах, это мистер Чизик в автомобиле! — воскликнула англичанка. — Как это приятно! Почему же он не выходит? Попросите господина консула на террасу, а я сейчас сделаю кое-какие распоряжения…
С этими словами она оставила доктора одного и побежала к дому.
— Мисс Гоф, мисс Гоф, на одну минуту! — звал убегавшую женщину доктор Браун. Но она, словно не слыша его крика, с ловкостью белки взбежала по лестнице на веранду и скрылась за стеклянной дверью.
— Черт бы тебя побрал, старая карга! — с досадой пробормотал доктор. — Нашла время для кокетства. Я уверен, что она побежала прихорашиваться.
В это время из автомобиля начало выползать какое-то бесформенное тело, которое сразу трудно было признать за человека. Сначала показалось что-то огромное, круглое, похожее на гигантский арбуз. Потом оно приняло форму громадной, суживающейся кверху тыквы, из которой вдруг выросли маленькие руки и ноги, и, наконец, показалась лысая, словно яйцо, краснокирпичного цвета голова.
Тут только стало ясно, что это был консул, вылезавший из автомобиля задом.
Очутившись на земле, он встряхнулся и поправил сбившийся кверху белый пиджак. Выпятив большой круглый живот, поперек которого на белоснежном жилете блестела массивная золотая цепочка, толстяк направился к садовой калитке.
— Ох, как жарко, доктор! — вытирая платком нотную лысину, проговорил толстяк. — Если бы не столь важное дело, как освобождение моей юной соотечественницы из когтей большевиков, никакая бы сила не заставила меня выехать из дому.
Затем они оба направились по тенистой аллее к веранде.
Мисс Гоф вышла к гостям в свежем, слегка накрахмаленном платье. К ее талии была приколота огромная чайная роза. На ее уже увядшем, когда-то красивом лице густым слоем лежала пудра. Губы были сильно накрашены. Яркий румянец покрывал только ее левую щеку. Очевидно, второпях она позабыла как следует подрумянить другую. Ее большие серые глаза были подведены и имели такое же выражение, какое бывает у детских кукол.
С нежной улыбкой она подошла к консулу и протянула ему руку, пальцы которой были унизаны кольцами.
— Как это мило с вашей стороны, мистер Чизик, осчастливить меня своим посещением. Сейчас нам подадут прохладительные напитки. Не правда ли, какая сегодня
