Аджайя осторожно стащила Муррси с кровати, поправила простыни и с невозмутимым видом сказала:
– Ну, это не так уж плохо. Ведь они не едят младенцев или что-то в этом роде?
– Что ж, можно и так сказать, – слегка улыбнувшись, ответила Джейн.
– Вас это беспокоит, Джейн? – спросила наконец успокоившаяся Муррси.
– Да! У меня на борту будет пять разных видов, и у всех разные культурные особенности. Меня беспокоят возможные недоразумения. Может произойти все, что угодно. Секс для людей… чреват проблемами.
– Джейн, – сказала Муррси, протягивая Джейн маленькие пушистые ручки. Джейн подала свою руку, Муррси взяла ее и нежно погладила. – Извините меня. Это не театральщина. Уверена, все будет хорошо.
* * *Джейн все равно продолжала волноваться.
Ее беспокоило то, что она предвзято относится к Пелимарианцам, которые еще даже не прибыли. Возможно, делегат просто дурачился или выражал какие-то другие эмоции. Она чувствовала себя очень неловко, и он наверняка это заметил. А может быть, и нет. Способа узнать не было. Возможно, именно из-за ее собственного культурного багажа его жесты и слова казались угрожающими.
Джейн не была ханжой. Ей просто не нравилось выставлять личную жизнь напоказ. Она много раз видела похотливые взгляды на лицах мужчин-людей, и эти взгляды никогда не способствовали социальному взаимодействию. Тем не менее такой взгляд на лице Пелимарианца не обязательно подразумевает вожделение. Или, возможно, он выражал свои личные чувства, которые на самом деле не могут быть культурной нормой. Сколько политиков на Земле действительно представляли интересы своих избирателей?
И тогда встает самый важный вопрос: зачем они вообще летят к ним? Джейн не верила в альтруистические намерения делегата. Эта схема казалась проявлением политической межфракционной борьбы, и никто в таком месте, как это, не делал ничего, не думая о личной выгоде.
Когда Пелимарианцы прибыли, Джейн обуздала свои противоречивые чувства и решила оставаться доброй, но нейтральной. Она лидер. Она задает тон. Дружелюбный, но прохладный.
Прибывшие Пелимарианцы, две женщины и один мужчина, явно устали после перелета. Они были приветливы с Джейн и экипажем и очень ласковы друг с другом. Джейн заметила множество затяжных прикосновений, похлопываний и сжиманий.
Кроме того, они прекрасно пахли. Джейн не могла определить, чем. Запах был пряным, мускусным и сладковатым. Но не чересчур сильным. Она замечала это, когда они оказывались вблизи. Как бы то ни было, на Земле этот запах не вызвал бы отвращения.
Они вели себя любезно, когда Джейн показывала их комнаты, и, казалось, очень обрадовались, увидев подносы со свежесобранной сектилианской пищей, которую для них оставил Пледор. После чего отказались от любых других действий, заявив, что они хотят спать после долгого путешествия.
Джейн закрыла дверь в их каюту, чувствуя себя смущенной, но в то же время у нее появилась надежда. Это была еще одна возможность для культурного обмена. Пелимарианцы могут стать сильным союзником. Очень хорошо, что они сюда прилетели. Было глупо так сильно волноваться.
Возвращаясь в свою каюту, Джейн встретила в коридоре Аджайю.
– Надо полагать, начало благоприятное, – приблизившись, сказала Аджайя.
Джейн улыбнулась. Надо признать, она почувствовала облегчение от того, что Пелимарианцы казались нормальными. Она почти ожидала, что сразу по прибытии они устроят полномасштабную оргию.
– Да, я тоже так думаю, – произнесла Джейн.
Аджайя кивнула.
– Последние несколько дней я кое-что ищу в сетях ОРР. Думаю, тебе это покажется довольно интересным. Похоже, Кунабулы оставили некоторые заметки о своих генетических экспериментах, и между тем многое указывает на то, что современные генетики ОРР знают о нашей человеческой генетике и о том, чем мы отличаемся от других видов антропоидов.
Джейн внимательно выслушала и спросила:
– И что тебе удалось найти?
– Ну, все это очень сложно. Но, похоже, Кунабулы экспериментировали с полиморфизмом – дупликациями, делециями и мутациями различных признаков на очень специфических локусах, которые могут влиять на социальные функции.
Аджайя, казалось, заметила непонимающий взгляд Джейн.
– Проще говоря, они пытались использовать множество комбинаций, чтобы повлиять на поведение. Например – и я говорю в среднем для вида, а не для отдельных особей, – у Сектилиев, и это заложено генетически, вырабатывается очень мало гормона, называемого вазопрессином, который выполняет в организме множество функций, включая сохранение воды при обезвоживании и сжатие кровеносных сосудов. Но что интересно, меньшее количество вазопрессина также связано со снижением понимания социальных сигналов. Большее содержание этого гормона может привести к тому, что называется проявлением доброй воли. Для сравнения, у людей, Нинтергертехунтов, Ниебликов и Пелимарианцев этого гормона вырабатывается больше. Больше всех у Пелимарианцев, и, что интересно, он необходим для образования пар среди некоторых млекопитающих. Кроме того, у Пелимарианцев вырабатывается больше окситоцина – родственного гормона, который влияет на социальную привязанность и доверие. И это всего лишь два из десятков гормонов, которые взаимодействуют и влияют как на биологию, так и на поведение чрезвычайно сложными способами.
Джейн попыталась переварить все услышанное.
– Если Сектилии занимают низкую ступень, а Пелимарианцы – высокую, то где в этом спектре находятся люди? – спросила она.
– Если судить по этим двум конкретным гормонам, мы находимся где-то посередине. Но по отношению к некоторым другим, сходным параметрам экспрессии генов, мы располагаемся немного выше. Это довольно сложно.
Джейн подняла брови:
– Значит, все дело в противостоянии «природа против воспитания»?
Аджайя улыбнулась:
– Разумеется, и то и другое играет определенную роль в поведении индивида. Мы говорим в широком смысле о населении и нормах внутри всей здешней культуры.
Джейн остановилась перед дверью своей комнаты и спросила:
– Какие выводы ты сделала? Что все это значит?
Аджайя, казалось, задумалась, но спустя пару секунд ответила:
– Для меня это доказательство того, что все мы очень тесно связаны друг с другом, есть только незначительные различия. Такие же различия могут проявляться в популяциях людей. Эти народы – наши родственники. Мы скорее похожи, чем разные.
«Джейн, – сказал Брай. – Я нашел «Фермахтен». Хочешь отправить сообщение? Возможно, у тебя мало времени. Если исходить из данных, он перемещается от порта к порту очень быстро».
«Сейчас». – Она повернулась к Аджайе:
– Брай нашел Дарси.
* * *Джейн в сопровождении Аджайи вернулась на мостик и записала сообщение – сначала на английском, а затем на менсентенийском. Она попыталась сделать его кратким и неопределенным, не упоминая о том, что считает эту молодую женщину человеком. Возможно, для того, что она скрывает свою истинную личность в тайне, есть причина, и Джейн вовсе не хотела подвергать ее опасности, если сообщение будет перехвачено. Как только оно было отправлено, им оставалось только ждать. Чтобы сообщение прошло через сеть связи, потребуется некоторое время.
Через двадцать минут пришел ответ. В нем было только текстовое требование, чтобы все коммуникации осуществлялись через определенный зашифрованный канал. Такие дела.
«Это необычно?» – нахмурившись, спросила Джейн у Брая.
«Среди Сектилиев да, безусловно. У меня нет оснований полагать иначе», – ответил
