И Хусейн увидел честный, открытый взгляд, прямые ровные плечи, как у солдата, стоящего в карауле, и выражение холодности на лице. Только пульс, бившийся у основания ее шеи, говорил о том, что она не так спокойна, как кажется. И он испытал удовлетворение оттого, что она так же реагирует на него, как и он на нее.
Восхищение ею странным образом смешивалось с раздражением и желанием. Он хотел снова впиться губами в ее губы, щедрые и соблазнительные. И крепко прижать ее тело к своей все еще болезненно затвердевшей плоти.
Он покачал головой, негодуя на себя. Это было не то время, чтобы потакать своим прихотям. На карту было поставлено будущее его провинции и его страны.
– Чего вы хотите? Чтобы я умоляла вас? Только это доставит вам удовольствие?
– А вы на это пойдете?
Хусейн представил ее стоявшей перед ним на коленях с опущенной головой. Но он хотел не этого. С возрастающим возбуждением он осознал, что хочет совсем другого от этой гордой принцессы.
Она приоткрыла губы, и внезапно Хусейн понял, что с него достаточно. Она и так скоро окажется в его постели в качестве жены. А пока он не намерен играть с ней. Ее требования были достойными, и он уважал их.
– Нет, – резко сказал он. – Я не рассчитываю, что вы будете умолять. Подождите здесь. Я пришлю их к вам, чтобы вы смогли убедиться, что с ними все в порядке.
– Не проще ли будет, если я пойду…
– Нет.
Он не мог позволить ей разгуливать по дворцу до тех пор, пока все не будет улажено.
– Отдайте мне ваш телефон, и я пришлю их сюда.
– Мой телефон? – озадаченно спросила она.
– Я не хочу, чтобы вы общались с кем-либо, пока мы не придем к соглашению.
Она посмотрела на телефон, стоявший на столе.
Он покачал головой:
– Стационарные телефоны временно отключены. А все электронные устройства конфискованы.
– Пока вы не завершите ваш государственный переворот.
На мгновение, восхищенный ее смелостью, он забыл о своей ненависти к зарвавшейся элите, которая высосала все соки из страны.
– Пока я не спасу нацию.
Она фыркнула, и это было совсем не по-королевски. Хусейн с трудом подавил улыбку. Несмотря ни на что, он стал испытывать слабость к этому отпрыску королевского рода.
Она повернулась, взяла свою сумочку и вытащила из нее телефон.
– Вот. – Она протянула ему телефон. – Но я рассчитываю, что вы вернете его мне в целости и сохранности. Я сейчас веду важные переговоры и требую, чтобы мои контакты и сообщения не трогали.
Переговоры? С парикмахером? Или бойфрендом? Но Хусейна это не беспокоило. Пока он не даст соответствующих распоряжений, она будет оставаться в изоляции от внешнего мира.
– Телефон вам вернут в полной сохранности. Если вы будете следовать указаниям.
Жизлан подняла бровь, но промолчала. Она уже кое-чему научилась.
– После того как вы убедитесь, что все живы и здоровы, мы поговорим.
И с этими словами он повернулся и вышел из кабинета.
– Правда со мной все в порядке. – Мина сжала руку Жизлан. – Но я рада, что ты здесь.
Жизлан кивнула, с трудом сдерживая ярость. Мине было всего семнадцать лет. Она потеряла отца, а теперь ее еще и держали пленницей в собственном доме.
– Ты уверена, что с тобой все в порядке? Ты ведь рассказала бы мне, если бы с тобой что-нибудь случилось?
– Конечно. Но они не тронули меня. Только забрали мой телефон и лэптоп и сказали, чтобы я не покидала дворец. Но мне необходим Интернет, Жизлан. Это очень важно.
– Важно?
Она испытывала огромное облегчение оттого, что с сестрой ничего не случилось. Она повидалась с капитаном дворцовой стражи, потом со своими телохранителями. А теперь с Миной. Похоже, Хусейн аль-Рашид говорил правду. Никто не пострадал. Переворот произошел легко и бескровно, и было видно, что это работа профессионала.
– Ты слушаешь меня, Жизлан?
– Конечно. – Она улыбнулась. – Но я все никак не могу привыкнуть к твоей новой прическе.
Мина провела рукой по коротко остриженным волосам.
– Когда папа умер, я поняла, что наконец могу делать то, что хочу. – Она посерьезнела. – Я не такая, как ты. Я не могу быть дипломатичной и делать то, чего от меня ожидают. А что касается изучения экономики… – Она содрогнулась.
– Ты хороша такая, какая есть, Мина, – сказала Жизлан, накрывая рукой ее руку. – Ты умная, энергичная и талантливая.
Это казалось предательством по отношению к отцу, но после его смерти Мина наконец могла устроить свою жизнь так, как хотела. Их отец не сможет уже превратить ее в куклу в политической игре, как он поступил с Жизлан.
– На самом деле я взбунтовалась уже давно. Еще до смерти отца, хотя он об этом не знал. – Глаза Мины сияли. – Ты же знаешь, я не хотела идти учиться в этот ужасный экономический институт.
– Я знаю.
Это была часть плана их отца – показать, что женщины в Джейруте могут достичь успехов в любых областях. Поэтому Жизлан получила диплом химика, но она на самом деле интересовалась наукой.
– Так что же ты сделала?
– Я подала заявление в художественную школу. Фантастическую школу во Франции. Ты знаешь, это всегда было моей мечтой. И со дня на день мне должен прийти от них ответ, но у меня нет доступа к моей электронной почте! – В ее голосе зазвучало отчаяние. – Если они готовы принять меня, а я не отвечу им, они не станут ждать.
– Успокойся, Мина. Они подождут, пока ты ответишь.
– Нет, если мы пробудем на осадном положении несколько недель. Что, если Хусейн станет держать нас без связи с внешним миром несколько месяцев?
– Не заводись. Он не может держать нас взаперти бесконечно. Он хочет, чтобы его объявили шейхом как можно скорее.
И она была важной частью его плана. Но он скоро обнаружит, что она не послушная марионетка. Она никогда не выйдет за него замуж.
– Ты и вправду так думаешь? Я умру, если мне придется учиться в этом экономическом институте, который выбрал для меня отец.
– Никто не заставит тебя делать то, чего ты не хочешь, Мина. Просто расслабься.
Она впервые осознала это. Это было правдой. Как только изберут нового шейха, они смогут покинуть дворец. Хусейн не может заставить ее выйти за него замуж. Ей нужно лишь проявить твердость. Когда он откажется от этой затеи, они смогут устроить свою жизнь так, как им захочется. Мина сможет поступить в художественную школу, а она… Жизлан нахмурилась. Она так давно не думала о том, чего хочет она сама. Она делала то, чего от нее ожидали. И сейчас она не знала, как хочет устроить свою судьбу.
Но теперь она была свободна. И весь мир лежал у ее ног.
– Жизлан? У тебя такой странный вид…
Жизлан улыбнулась. Это не было дежурной улыбкой для официальных мероприятий; она