– Спасибо. – Из всех возможных мест Митяй пристроился именно на Земелино, почему-то я посчитал это знаком. – Лопухин не просто продался, он продался иностранцам, если быть точным – французам. Не знаю уж, на чем его поймали, но это факт. У меня есть неопровержимые доказательства. Хуже того, он об этом знает, просто пока считает меня мертвым. Так что чем скорее я доберусь с ними до Тихона Сергеевича, тем меньше шансов, что он начнет действовать.
– Так это из-за них тебя подстрелили?
– Буратов – его второй зам, он где-то засветился. – Я аж присвистнул от уровня информатора Митьки. – Передачу накрыли. Одно радует – портфель уже был у меня, а напоследок я их всех приголубил. Там горел даже камень! Чудо, что сам выкарабкался. Если честно, думал, что все! Кранты! Как я понял, за это тебя благодарить надо.
– Не меня. Тебя кто-то подобрал и доставил в больницу. А то, что я тебя там нашел, – случайность и стечение обстоятельств. Но при тебе ничего не было, я это точно знаю.
– Успел спрятать. Твой Ли – это нечто! Разыскал и принес, так что портфель уже у тебя дома. Я там почитал – Лопухину не отвертеться.
– Он один или кто-то еще?
– Связи с его кланом в бумагах нет, – правильно понял Митяй мой вопрос. – Не могу утверждать, что потом ничего не всплывет, но сейчас у меня только на него компромат.
– Где-то через час у меня сеанс связи с Москвой. Может быть, так передать?
– Горыныч! Я пока у тебя валялся, все передумал! Я даже до Тихона Сергеевича дозвониться боюсь – все разговоры в Кремле проходят через коммутатор, а контролирует его служба охраны. Ты можешь гарантировать, что Владимиру Антоновичу тотчас не доложат? В родную управу я тоже обратиться не рискую: Лопухин-Задунайский – это же не человек – это символ, легенда! Он и у нас в академии читает на пятом целый курс, так что нет никаких гарантий, что ему не позвонят, – связь никто не отменял!
– Я смогу добиться защищенного звонка Милославскому!
– Гор, как ты не понимаешь! Без тех бумаг, что есть у меня, этот звонок ничего не даст! Пусть Тихон Сергеевич и доверяет мне и тебе, но голословные обвинения против их давней дружбы?! Это будет то же самое, что и летом! Ему нужно своими глазами увидеть! И услышать – там и запись разговора есть! Ты тут борешься с эпидемией, а представь, этот вирус выпустят сейчас в Москве! Разом всю империю обезглавят! А у Лопухина есть такие возможности!
– Факсом передать?
– Кому?! Любой факс в Кремль пойдет через секретариат или канцелярию, где у Лопухина постоянно дежурят люди!
– Что ты от меня-то хочешь тогда?
– Горыныч, я ломал голову и так, и эдак! Только личная передача – из рук в руки! И только двум людям: Милославскому или самому императору! Больше никому!
– Мить, вообще-то мы тут в блокаде!
– Если кто и может вывезти меня отсюда с документами – то только ты! Заразным я быть не могу – ветрянкой переболел, успели просветить. Там, на месте, я уже смогу добраться до Тихона Сергеевича без свидетелей!
– Мне надо подумать.
– Горыныч, если он сейчас узнает, что бумаги уцелели…
– Мне. Надо. Подумать. Ты услышал!
Потратив все силы в попытке убедить меня, брат еще больше побледнел и начал заваливаться на стол. Пришлось тащить его на диван в комнату отдыха. Можно было его жизнью накачать, но сейчас мне требовалось немного побыть в тишине, а Митька, едва придет в себя, опять начнет агитировать против Лопухина. И не скажешь же ему, что через пару-тройку месяцев Владимира Антоновича не станет – зря я, что ли, руку ему жал в мае? Старик-монах продержался почти восемь месяцев, но это я ему хоть и не напрямую, зато от души зарядил – растерялся, не очень хорошо тогда свои возможности представлял. А с главой службы охраны императорской семьи я был ограничен коротким временем рукопожатия. Ну нет у меня статистики по этому «проклятию»! Грязное это дело – убивать вот так, исподтишка!
Но! Всегда есть это пресловутое но! Митька прав: Владимир Антонович сейчас вплотную стоял к императору и его семье. И черт его знает, на что он может решиться, если узнает, что раскрыт! Я почему-то не верю, что эпидемия – это его рук дело, но у него и без вируса возможностей хватит. А там, кроме всего прочего, есть одна небезразличная мне девушка. Я сам не понял, когда успел втрескаться в великую княжну Анну, но наступившая разлука ясно показала мне, какой я болван! Как-то незаметно первоначальный расчет сменился любовью. Не собственническими чувствами, как к Марии Задунайской, не безответной плотской страстью, как к Наташке, и не короткой влюбленностью, как в моих бывших подружек, – обычной любовью. И на этот раз я ее упускать не собирался! Хватит, набегался уже холостяком! Да и такой полезный тесть, как император, мне в хозяйстве сгодится, иначе без него мою девушку смогут принудить к какой-нибудь чуши типа династического брака.
А это все значит…
Впрягаемся!!!
Плохо только, что вывезти Митьку было реально исключительно в первый день, пока не развернули войска и флот. Сейчас я очень сомневался, что такой фокус удастся: вспыхнувшая в нескольких пригородах болезнь заставила блокировать столицу всерьез. Пока что не слышал ни об одной удачной попытке побега, а вот о неудачных – сколько угодно. Это, конечно, не показатель, об успешных никто трубить не будет, но чует мое сердце, счет там не в пользу бегущих. Теоретически я на своем МРМ мог бы рискнуть выскользнуть, но это я. Темному Митьке такое однозначно не по силам – скорости светлых ему недоступны. Поезда ходят только сюда. Самолет, катер или машину рассматривать не будем – разве что чисто поржать. Остается только пешком, что тоже очень сомнительно, или…
Подумав немного, вызвал к себе Руса, мне нужна была его набитая всевозможными сведениями голова.
Правда, явившись, он успел меня огорошить первым:
– К нам на базу Ангелина Потемкина привезла Михаила и Екатерину. Сама сидела за рулем. С ними перебралась часть прислуги, так что у нас теперь муравейник. Остальные ваши родственники исчезли в день смерти Полины Зиновьевны.
– В гробу я таких родственничков видал! – буркнул я.
– Не исключено!
– Подожди! Ты хочешь сказать?..
– Я допускаю, что у них может быть какой-нибудь бункер в пределах города, но тогда почему не взяли племянников?
– Рус, передай нашим – за Мишку теперь головой отвечаете! Выжили старшие или нет – мы еще долго можем не узнать, но если на моей личной территории умрет их единственный наследник!..
– Михаил Потемкин уже болен.
– Проклятье! С чего она вообще его перевозить стала?!
– Их особняк, если помните, близко к северной части. Наверное, просто опасалась там оставаться.
– Ладно, разгребать это все равно придется, но не сейчас. Рус, у меня мало времени, можешь мне срочно узнать, где сейчас Сорецкий? От твоего ответа многое зависит.
– И так могу сказать: в «Крестах» сидит.
– Как?! – опешил я.
– В ночь с двадцать седьмого
