– И это желание исполнилось.
Брэм наслаждался сегодня общением с родными. Единственное, что подпортило его радость, – это читавшийся в укоризненном взгляде Сафии вопрос: «Что же ты наделал?» – ведь только она и Хамад знали о том, что Брэм был предупрежден, а значит, понимали, что этот брак – фальшивка.
– Твоя мать так расстрогалась, когда я передала ей ту шкатулку с голубым камешком. – Глаза Руби внезапно увлажнились.
– Что это – слезы?
– Всего лишь пара слезинок. – Руби торопливо заморгала, стараясь не расплакаться.
Тронутый таким умением сопереживать, Брэм стер скатившуюся по ее щеке каплю большим пальцем и обхватил лицо жены ладонью.
Он еле удержался от порыва сцеловать эту слезинку и заверить Руби, что более подходящей жены ему не найти, даже если перед ним выстроят в ряд всех женщин Умм-аль-Басра.
Брэм обнял ее и привлек к себе. Руби, не сопротивляясь, положила голову на его плечо и спросила:
– Значит, этот день прошел именно так, как ты мечтал?
Вообще-то Брэм планировал все иначе: сначала фиктивный брак, а потом быстрый развод. Но с каждым мгновением, проведенным рядом с Руби, все меньше хотелось с ней расставаться.
– Сегодня все были счастливы, – заверил ее Брэм.
– Кроме семейства Хадри.
– Ничего, переживут.
– А как насчет тебя, Брэм? Ты счастлив?
– Не то слово!
А как иначе: ведь он обнимает эту потрясающую женщину! Брэм стал бы еще счастливее, если бы сумел удержать ее рядом с собой навсегда. У него есть всего полгода, чтобы воплотить в жизнь ту легенду, которую они для себя сочинили. Он должен убедить Руби остаться!
– Не желаешь поплавать с аквалангом?
– Кажется, это не входит в мои обязанности секретаря.
– Мы же договорились, что в них входит все, что мне необходимо. Сейчас ты изображаешь мою жену, и мои сестры очень хотели знать, где мы проведем медовый месяц. Я сказал им, что мы отправимся на Мальдивы. Мне показалось, тебе надо отвлечься.
– Вовсе нет.
– Ты больше никогда не будешь смотреть в морские глубины, желая утонуть из-за разбитой жизни и предательства любимого человека. Когда мы будем плавать в Индийском океане, я буду держать тебя за руку, чтобы ты чувствовала себя в безопасности.
– Брэм… – Губы Руби задрожали, словно она вот-вот расплачется.
– Я видел то фото, на котором ты выходишь из офиса с мужчиной. Он указывает куда-то в сторону, но ты смотришь только на него.
– Джефф… Он прочел статью о моем отце в Интернете и обвинил меня в том, что я скрыла правду.
– Не важно, насколько сильно он рассердился на тебя. Если бы у него был сильный характер…
– Брэм… – Руби положила ладонь ему на грудь. – Благодаря тебе я увидела, как реагирует мужчина с сильным характером на такие неожиданные откровения. Ты встал на мою сторону, ты защищал меня…
– Хабибати, – взволнованно прошептал шейх. – Рухи.
«Любимая. Душа моя».
Их губы сблизились. Еще немного – и он поцелует жену. Ладонь Брэма скользнула по ее шее, его пальцы запутались в волосах Руби.
– Служебный роман – плохая идея, – пробормотала она.
– Могу тебя уволить.
– Или я сама уволюсь.
– Согласен, – ответил он и прижался губами к ее губам, чувствуя себя так, словно этот поцелуй – первый в его жизни, трепеща от осознания, что теперь все для него изменится, да и сам он больше не будет прежним.
Когда Руби чуть отстранилась, чтобы сделать вдох, пальцы ее сжали накидку на груди Брэма, а губы сами вымолвили:
– Хабиби…
Он начал покрывать ее щеки, лоб, веки нежными поцелуями. Руби казалось, она тает от удовольствия. Ей хотелось большего, но Брэм не спешил, лаская ее лицо и шею. Затем он приник к губам Руби поцелуем более страстным, чем предыдущий. Он целовал ее так, словно она и в самом деле принадлежит ему. Как долго Руби этого ждала!..
Внезапно со всех сторон раздались автомобильные гудки. Брэм, не желая прерываться, продолжал ее целовать, но клаксоны звучали все настойчивее. Шейх по системе внутренней связи выяснил у водителя, что впереди столкнулись две машины.
– Теперь они несколько часов будут выяснять, кто из них виноват.
– Часов?!
– А ты куда-то торопишься, хабибати?
Не дожидаясь ответа, Брэм открыл дверь. Они выскочили из лимузина и, смеясь, поспешили мимо застрявших в пробке машин в сторону порта.
Взбежав вместе с Руби по трапу на борт катера, Брэм прижал ее к переборке и переспросил:
– Ты уверена, что хочешь этого, Руби?
– Хабиби…
– Руби!.. Душа моя!.. Моя любовь!..
Эти слова пробивались сквозь назойливый размеренный писк. Голова кружилась. Сильно пахло лекарствами.
С трудом открыв глаза, Руби увидела Брэма и ощутила его теплую сильную ладонь на своей руке. Мелькнула мысль: «Значит, я в безопасности», – и сознание снова померкло…
И опять этот раздражающий писк… Какой яркий свет! Руби зажмурилась, а когда снова разлепила веки, поняла: ей не померещилось – Брэм, уткнувшись лбом в их соединенные руки, стоит на коленях рядом с ней и что-то шепчет на арабском.
– Брэм? – хрипло произнесла Руби, и это слово отозвалось болью в ее груди.
Шейх поднял голову и с облегчением выдохнул:
– Руби! Душа моя, жизнь моя, простишь ли ты меня хоть когда-нибудь?
Простить его? О чем он?
Тело словно налито свинцом, в плече пульсирует боль, веки кажутся тяжелыми.
– Пить…
Брэм поднес к губам Руби стакан с водой и бережно ее напоил.
– Спасибо.
– Не благодари меня!
На его лице с запавшими глазами отразилось страдание.
– Я в больнице? – Так вот откуда этот назойливый писк – от медицинских приборов. – Что случилось? Мы попали в аварию? Помню, что мы ехали в машине…
– По пути в порт мы попали в пробку.
– Да, точно, а потом мы вышли из автомобиля и направились на катер.
Теперь Руби вспомнила, как они, смеясь, взбежали на борт, горя нетерпением, спеша обнять друг друга.
– Ты спросил, уверена ли я… – Она нахмурилась. – А что я ответила?
– Ты не помнишь?
Руби помнила руки Брэма, обнимающие ее талию, его пальцы, ласкающие ее волосы, а потом…
– Там кто-то был, прятался в тени. Я увидела, как что-то сверкнуло…
– Ты спасла мне жизнь. – Он сжал ее руку. – Ты вскрикнула, я обернулся, и лишь поэтому Ахмед Хадри промахнулся – удар ножом, предназначавшийся мне, пришелся тебе в грудь. Ты потеряла много крови, но, иншалла, врачи говорят, ты полностью поправишься. Будь рана нанесена чуть ниже, все могло бы закончиться намного хуже… Это я виноват…
– Винить надо только того, в чьих руках был нож.
– Ты предупреждала меня, а я тебя не послушал.
– Он тебя не ранил?
– Нет. Увидев, что натворил, Ахмед выронил нож. Я зажал твою рану и крикнул: «Вызови скорую!», но он словно окаменел. Хорошо, что меня услышал Хал.
– И где сейчас Ахмед?
– На меджлисе. Ждет суда. Моего.
– Твоего? Нет! Не надо!
Брэм не стал притворяться, что не понял ее.
– На моем месте он поступил бы так же, – с бесстрастным лицом ответил шейх.
– Ты развяжешь войну, и все твои жертвы
