– Некоторые поступки нельзя оставлять без наказания. – Он встал и направился к выходу из палаты. – Я пришлю к тебе Нур.
– Брэм! – крикнула Руби ему вслед. – Ты не осудишь Ахмеда на смерть! Я тебя знаю!
В палату торопливо вошла доктор в белом халате, накинутом поверх индийского сари, и с браслетами на запястьях.
– Прошу вас, принцесса, успокойтесь, не то откроется рана.
Руби начала срывать с себя датчики от медицинской аппаратуры.
– Я должна уйти отсюда! Сейчас же! Где моя одежда? – Она протянула медсестре руку с катетером. – Вытащите его, или я сама это сделаю…
Десять минут спустя Хал вкатил в гостиную жены эмира инвалидное кресло, в котором сидела Руби.
– Вы должны остановить Брэма, госпожа! Прошу вас!
– Раби?!
Чувствуя, что вот-вот потеряет сознание, она начала заваливаться на бок. Ее подхватили, уложили на диван, укрыли одеялом и поднесли к носу флакон с нюхательной солью.
Сафия опустилась рядом с Руби на колени.
– Простишь ли ты меня?
– За то, что передала Брэму записку? Ты всего лишь хотела помочь сестре.
– Нет, я о том, что случилось гораздо раньше. – Сафия бросила взгляд на мать Брэма. – Когда Ибрагим приезжал домой, чтобы подготовить нашу с ним свадьбу, он увидел…
– Что?
– Что я люблю Хамада. Мы не делали с ним ничего предосудительного – даже ни разу не оста вались наедине, но я столько времени провела здесь, во дворце. Хамад заботился обо мне, как брат: всегда рядом, всегда добр ко мне. А Ибрагим был для меня почти незнакомцем. И когда он увидел, как я смотрю на Хамада, заметил слезы в его глазах, то без объяснения причины отказался подписывать брачный контракт и уехал. Перед отъездом Ибрагим передал мне записку, в которой говорилось, что мы с Хамадом смотрели друг на друга так, словно в комнате больше никого нет, и что он запомнит этот взгляд навсегда. – Не подозревая, что за ее спиной в гостиную вошли эмир и оба его сына, Сафия продолжала: – Брэм пообещал помочь нам с Хамадом пожениться…
– Сафия… – Хамад подошел к ней, взял ее за руку и повернулся к эмиру: – Отец, Ибрагим нарочно устроил ту сцену в лондонском фонтане, попросил кого-то ее заснять, выложить в Интернете, а после позвонить в полицию и газеты. Не зная, что это была лишь постановка, я поверил, что Брэм оскорбил честь девушки, которую я любил. Это я порезал брату лицо.
Мать Брэма и его сестры ахнули.
– Я должен был признаться тебе, отец, но брат запретил мне.
– И Ахмед Хадри заставил всех поверить, что это он отстоял честь своей дочери? Вот подлец! – брезгливо бросила одна из сестер Брэма.
– Сынок… – выдохнул эмир. – Если бы я только знал!
– Если бы ты знал, – ответил Брэм, – то попал бы в очень сложное положение. Я был уверен, что поступаю правильно… А теперь, прошу вас: оставьте меня с женой наедине.
Когда все вышли, Брэм опустился на колени рядом с Руби и взял ее за руку.
– Ты ушел, не дослушав меня, – упрекнула она.
– Ты кричала на меня, – улыбнулся шейх. – Прямо как настоящая жена.
– Я боялась, что ты сделаешь то, о чем после пожалеешь.
– Будь у меня в руке нож во время нападения Ахмеда Хадри, я, в запале, убил бы его на месте. Но послать на смерть хладнокровно? Ахмед ожидал этого, однако ты, хабибати, знаешь меня лучше, чем он.
– Какое наказание его ждет?
– Это решит суд… А сейчас надо отвезти тебя обратно в больницу.
– Нет. Я хочу вернуться домой, в Лондон. – Руби чувствовала, что находится на грани обморока, но она должна была успеть сказать то, что очень важно. – Все кончено, Брэм. Семья приняла тебя – я больше тебе не нужна. Расскажи им правду и оформи развод.
Для Руби оставалась непонятной уверенность Сафии в том, что свадьба Брэма с ее сестрой не состоится. Почему Сафия не сомневалась, что шейх, получив ее записку, откажется жениться на Биби? Есть только одна причина, почему мужчина может отступить в подобной ситуации: если он любит женщину больше жизни…
– Я знала, что с этим дебошем в фонтане что-то не то. Я почувствовала фальшь.
– А как насчет нашего вчерашнего поцелуя? – прошептал Брэм ей на ухо. – Это было искренне?
Для Руби тот поцелуй словно разрушил воздвигнутые ею вокруг себя барьеры. На миг показалось, что жизнь, наконец, наладилась… Вздор! Пустые мечты…
– Это… – Она закрыла глаза, потому что гораздо проще лгать, не видя перед собой лицо Брэма. – Это была всего лишь похоть.
– Похоть?
Он стер скатившуюся по щеке Руби слезу, нежно поцеловал жену и вышел из гостиной.
– Итак, ты твердо решила вернуться в Лондон? – с каменным лицом спросил Брэм, стоя у окна больничной палаты.
Руби, у которой из-за поездки во дворец все-таки открылась рана, первые двое суток то теряла сознание, то приходила в себя. Уже целую неделю она находилась в больнице, и все это время шейх провел на стуле или на полу подле постели жены. Его аккуратная бородка отросла, щеки ввалились, под глазами залегли темные круги, но он упорно отказывался покинуть палату. Брэм кормил Руби лакомствами, был бесконечно заботлив и внимателен и при этом далек от нее, словно звезда: не прикасался, не обнимал, не шептал арабских ласковых слов.
Да и зачем ему теперь притворяться любящим мужем? Ведь их брак – всего лишь сделка. Рядом с Руби шейха удерживают лишь долг и чувство вины. Если она и научилась чему-то у этого человека, так это тому, что нужно найти в себе силы отпустить того, кого любишь.
– Я больше не смогу исполнять обязанности твоего секретаря, Брэм.
– Помнится, я тебя уволил.
– Нет, я ухожу по собственному желанию. Я попрошу Аманду подобрать тебе кого-нибудь на замену.
– Считаешь, кто-то сможет заменить тебя? – Лицо Брэма было по-прежнему непроницаемым, голос звучал бесстрастно. – Думаю, бесполезно просить тебя погостить в моем лондонском доме, где о тебе смогут позаботиться до твоего полного выздоровления.
– Ты очень щедр. Но я хочу жить у себя.
– Я с уважением отношусь к твоему выбору. Мой самолет в твоем распоряжении. Жаль, что ты настаиваешь на срочном отъезде. Я не смогу тебя проводить, потому что эмир собирает сегодня совет, и он просил меня присутствовать.
– Значит, ты должен там быть, Брэм. Для того ты и вернулся: чтобы находиться рядом с отцом, помогать ему… Ты расскажешь родным правду?
– О тебе? – Брэм впервые за этот день улыбнулся. – Да.
– И ты подашь на развод?
– Файяд отправил копию брачного контракта в Англию. Предоставь оформить все бумаги нашим юристам. Разумеется, развод займет немало времени. Ты не торопишься? Мы ведь договаривались подождать до сентября.
– Хорошо.
Он кивнул.
– Нур полетит с тобой, а в Лондоне у трапа вас встретит машина.
– Шукран, шейх Ибрагим, ма-аль-салаама, – поблагодарила и попрощалась Руби на арабском.
Еле заметно улыбнувшись и приложив ладонь к сердцу, Брэм поклонился:
– Афон, ситти. Ила-ль-ликаа.
Эти слова
