Порой Жюстина бывает не в духе и дает почувствовать своей хозяйке, что она, хоть и не замужем, тоже женщина. Ей в голову забредают черные мысли, у нее случаются свои капризы и печали. Наконец, она смеет жаловаться на свои нервы!..
Она дерзит хозяйке, грубит другим слугам, а жалованье ее тем временем растет.
– Душа моя, эта девица с каждым днем делается все более несносной, – говорит однажды Адольф Каролине, заметив, что Жюстина подслушивает у дверей, – если вы ее не выгоните, это сделаю я.
Перепуганная Каролина вынуждена после ухода мужа распечь Жюстину.
– Жюстина, вы злоупотребляете моей добротой: у вас превосходное жалование, гостинцы и подарки; постарайтесь сохранить место за собой, муж хочет вас прогнать.
Горничная умоляет, плачет; она так привязана к хозяйке! Она за нее готова в огонь и в воду, готова дать себя изрубить на мелкие кусочки, готова на все что угодно.
– Если у вас будет что скрывать, я возьму всю вину на себя.
– Ладно-ладно, Жюстина, успокойтесь, голубушка, – говорит Каролина в ужасе, – не в том дело; главное, постарайтесь удержаться на своем месте.
«Ах так! – думает Жюстина. – Он хочет меня выгнать?.. Ну, я тебе устрою веселую жизнь, старый дурень!»
Неделю спустя, причесывая хозяйку, Жюстина смотрит в зеркало, чтобы хозяйке наверняка были видны все ее гримасы; разумеется, Каролина очень скоро спрашивает:
– Что случилось, Жюстина?
– Я бы вам сказала, что случилось, но вы же всегда уступаете хозяину…
– Да скажи же, в чем дело?
– Я поняла, почему хозяин хочет меня выгнать; он теперь доверяет только Бенуа, а Бенуа мне правды не говорит…
– Но что все-таки произошло? Ты что-то узнала?
– Я уверена, что они вдвоем затевают что-то против вас, – отвечает горничная уверенным тоном.
Жюстина смотрит в зеркало и видит, как побледнела Каролина; все пытки предыдущей мелкой неприятности возвращаются, и теперь без Жюстины ей не обойтись – точь-в-точь как правительству, узнавшему о готовящемся заговоре, не обойтись без шпионов.
Между тем приятельницы Каролины не понимают, почему она так держится за девицу столь непривлекательную, которая ведет себя как барыня, носит шляпки, грубит…
У госпожи Дешар и у госпожи де Фиштаминель обсуждают эту нелепую покорность и подшучивают над ней. Находятся дамы, которые предлагают самые чудовищные объяснения и ставят под сомнение добродетель Каролины.
АксиомаВ свете умеют напялить чехол на всякую истину, даже самую невинную.
Одним словом, ария о клевете сбывается так точно, как если бы ее пел сам Бартоло[701].
Ни у кого нет сомнений в том, что Каролина не может уволить свою горничную.
В свете изо всех сил стараются открыть разгадку этой загадки. Госпожа де Фиштаминель поднимает на смех Адольфа, Адольф приходит в ярость, устраивает сцену Каролине и увольняет Жюстину.
На Жюстину это производит такое сильное действие, что она заболевает и укладывается в постель. Каролина замечает мужу, что невозможно выгнать на улицу девушку в таком состоянии, тем более девушку, которая очень привязана к ним обоим и служит у них со дня их свадьбы.
– Как только выздоровеет, чтобы ноги ее здесь не было! – говорит Адольф.
Каролина, успокоившаяся насчет Адольфа и вконец обобранная Жюстиной, уже и сама не прочь от нее избавиться; она пускает в ход сильнодействующее средство и решается подвергнуть себя унижению, из чего проистекает новая мелкая неприятность вот какого рода.
Признания
Однажды утром Адольфа балуют больше обычного. Осчастливленный супруг пытается отгадать причины этого прилива нежности, и тут Каролина очень ласково окликает его:
– Адольф?
– Да! – отвечает он, испуганный волнением, которое слышится в голосе Каролины.
– Обещай, что не будешь сердиться.
– Хорошо.
– Что не станешь меня бранить…
– Ни в коем случае. Но в чем дело?
– Что простишь меня и больше никогда об этом не будешь вспоминать…
– Но скажи уже!..
– Вдобавок ты сам во всем виноват…
– Ты скажешь, в чем дело?.. или я немедленно ухожу…
– Только ты один можешь меня вызволить из той ловушки, в какую я попала… из-за тебя!..
– Не выводи меня из терпения…
– Все дело в…
– В?
– В Жюстине.
– О Жюстине даже не говори; она уволена, я не желаю больше ее видеть, она своим поведением порочит вашу репутацию.
– А что такое можно сказать про меня? что про меня говорят?
Роли меняются, начинается выяснение отношений, и Каролина краснеет от стыда, обнаруживая, до каких предположений дошли ее лучшие подруги, обрадовавшиеся возможности объяснить ее добродетельное поведение самыми дикими причинами.
– Подумать только! И все это из-за тебя! Почему ты мне ничего не сказал о Фредерике…
– Фредерике? короле датском?
– Вот что значит мужчина!.. Настоящий Тартюф! Неужели ты хочешь меня уверить, что успел забыть о своем сыне, сыне мадемуазель Сюзанны Бомине?
– Ты знаешь…
– Все!.. И про мамашу Маюше, и про твои отлучки для того, чтобы пообедать с сыном, когда его отпускают из пансиона.
Порой за «делом Шомонтеля» скрывается внебрачный ребенок, и это самое безопасное из «дел Шомонтеля».
– Какие же кротовые ходы умеют вырыть богомолки вроде тебя! – с ужасом восклицает Адольф.
– Это все Жюстина; она все выведала.
– Ах вот оно что! теперь я понимаю, отчего она вела себя так дерзко…
– Не сердись, друг мой, твоя Каролина была очень несчастна; я стала следить за тобой только потому, что я тебя безумно люблю… я совсем потеряла голову… А если бы обнаружилось, что ты мне изменяешь, я бы убежала на край света. И вот из-за этой ревности без причины я и оказалась во власти Жюстины… Помоги мне, котик, спаси меня!
– Запомни, ангел мой, если ты хочешь, чтобы горничная тебе служила, ни в коем случае не нужно просить ее об услугах. Это же самое низкое тиранство!.. Какая гадость – зависеть от собственной прислуги!..
Адольф не упускает случая напугать Каролину, потому что предвидит появление будущих «дел Шомонтеля» и хотел бы избавиться от слежки.
Он призывает Жюстину и объявляет ей, что она уволена; никаких возражений он слышать не хочет.
Каролина полагает, что ее мелкой неприятности пришел конец. Она нанимает другую горничную.
Жюстина, благодаря своим двенадцати или пятнадцати тысячам франков удостоившаяся внимания водоноса с коромыслом[702], становится госпожой Шаваньяк и берется за торговлю фруктами.
Десять месяцев спустя, когда Адольфа нет дома, Каролина получает из рук посыльного письмо на листе из школьной тетрадки, написанное кривоногими буквами, которые нуждаются в длительном лечении у ортопеда; письмо гласит:
Сударня,
Важ муш вам подла изминяет с мадамой де Фештоменель, он туды ездиет и ездиет, а вы ничиго ни видете; вод вам и подилом, я очинь давольна, и примити увиряния.
Каролина подпрыгивает, как львица, которую укусил слепень; она вновь начинает поджаривать себя на огне подозрений, вновь вступает в борьбу с неизвестностью.
Не успевает она убедиться в несправедливости своих подозрений, как приходит новое письмо, в котором ей предлагают сообщить
