Следите за тем, как он подходит к вашей жене, как говорит с ней, как смотрит на нее, как прощается и раскланивается… – поле для наблюдений здесь необъятное.
Тембр голоса, манера себя держать, смущение, улыбка, даже молчание, грусть, предупредительность по отношению к вам – все имеет особый смысл: научитесь же угадывать его быстро и без труда. Пусть даже выводы окажутся самые неблагоприятные, умейте скрыть тревогу за непринужденной светской болтовней. Не имея возможности входить здесь во все бесчисленные подробности рассматриваемой темы, мы всецело полагаемся на мудрость читателя, которому надлежит самостоятельно оценить могущество науки, позволяющей читать мысли не только по глазам, но и по досадливым движениям пальцев ноги, обутой в атласный башмачок или в кожаный сапог[353].
А уход гостя!.. Если вы не успели подвергнуть пришлеца самому строгому осмотру до его прихода, особенно важно наверстать упущенное, когда он будет уходить; присмотритесь к тем деталям, что мы перечислили, только в обратном порядке.
Особенно важен тот миг, когда враг окончательно покинет вашу территорию и преисполнится уверенности, что вы его уже не видите. Умному человеку довольно бросить на визитера, выходящего из ворот, один-единственный взгляд, чтобы угадать все обстоятельства его визита. Примет в этом случае меньше, но зато как они красноречивы! Уход – развязка драмы, и на лице героя ясно читаются восторг, радость или огорчение.
В уходящем человеке знаменательно все: бросает ли он взгляд на дом или окна квартиры, откуда вышел, идет ли он медленной, ленивой походкой, потирает ли руки с глупым видом, фатовато подпрыгивает или, напротив, невольно застывает, как человек глубоко взволнованный; одним словом, если, глядя, как ваш гость стоит перед дверью, вы могли с четкостью провинциальной академии, учреждающей премию в сто экю за удачное рассуждение, сформулировать интересующие вас вопросы, то, глядя, как ваш гость удаляется, вы можете получить на свои вопросы столь же четкие и ясные ответы. Исчислить многообразные способы, какими люди выдают свои ощущения, – задача поистине непосильная: в этом деле все зависит от такта и чувствительности.
Если вы внимательно наблюдаете за посторонними, сам Бог велел вам подвергнуть тем же наблюдениям собственную жену.
Женатый человек обязан самым тщательным образом изучить лицо своей супруги. Сделать это не составляет труда; изучение происходит постоянно и невольно. В прекрасном лице жены не должно остаться для мужа никаких тайн. Ему надлежит знать, как именно выражает его благоверная свои чувства и под какой маской пытается их скрыть.
Едва дрогнувшие губы, слегка раздувшиеся ноздри, на мгновение потухший или вспыхнувший взгляд, чуть-чуть изменившийся голос, внезапно пробегающие по лицу облачка или освещающий его изнутри огонь – для вас все должно быть исполнено значения.
Увидеть женщину дано всякому, но не всякому дано проникнуть в ее душу. Ваша жена еле заметно поджала губы, чуть-чуть поникла или слегка оживилась, зрачки ее сузились или расширились, потемнели или посветлели, веки дрогнули, брови шевельнулись, по лбу пробежала и тотчас скрылась легкая морщинка, похожая на морскую зыбь, – для вас все эти мелочи должны быть красноречивее любых слов.
Если, уподобившись Сфинксу, вы научитесь разгадывать те мысли жены, какие она скрывает от вас, мужа, тогда, разумеется, таможенный досмотр станет для вас не более чем детской забавой[354].
Входя в свою спальню или выходя из нее, одним словом пребывая в священной уверенности, что ее никто не видит, женщина забывает об осторожности, становится болтлива как сорока и порой даже говорит сама с собой, высказывая вслух самые заветные свои секреты; при виде вас жена стремительно натянет маску, но вы успеете понять, какой она была в ваше отсутствие, и научитесь читать в ее душе как по нотам. Вдобавок ваша жена также частенько будет застывать на том пороге, где произносятся разоблачительные монологи, а слушать их – отличный способ изучить ее чувства!
Есть ли на свете человек, который настолько равнодушен к тайнам любви, что ни разу в жизни не любовался легкой, воздушной, кокетливой походкой женщины, летящей на свидание? Она скользит среди толпы, словно змея в траве. Напрасно выставленные в витринах шедевры портных и белошвеек пытаются пленить ее своим блеском; словно верное животное по невидимым следам хозяина, она идет вперед, не слыша адресованных ей комплиментов, не видя обращенных на нее взоров, не обращая ни малейшего внимания даже на неизбежные в многолюдном Париже столкновения с прохожими. Еще бы! ведь у нее каждая минута на счету! Ее походка, наряд, глаза тысячу раз выдают ее уже тогда, когда она спешит на свидание. Но насколько же восхитительнее для фланера и насколько страшнее для мужа лицо этой счастливицы, когда она возвращается назад из тайного приюта, куда вечно стремится ее душа!.. Блаженство изменницы запечатлено даже в неизъяснимом несовершенстве прически: сломанный гребень холостяка не сумел придать этим волнистым прядям того блеска и той безупречной элегантности, какую сообщает им умелая рука камеристки. А сколько пленительной непринужденности в походке женщины, возвращающейся со свидания! Откуда взять слова, чтобы описать, какой дивный румянец окрашивает ее щеки, какой меланхолии и одновременно веселости, какой невинности и одновременно гордости преисполняется ее взгляд, теряющий всякую самоуверенность!
Если так красноречив облик женщины, чьи приметы по справедливости следовало бы поместить в Размышление, посвященное последним симптомам, женщины, которая стремится скрыть обуревающие ее чувства, то вы без труда поймете, какую обильную жатву для наблюдателя представляет женщина, еще не изменившая своему долгу и по возвращении домой одним своим видом простодушно выдающая мужу свои тайны. Будь моя воля, я бы с большой охотой украсил каждую лестничную площадку розой ветров и флюгером.
В заключение скажу, что способы превратить собственное жилище в некую обсерваторию зависят всецело от места действия и обстоятельств, а потому всякий ревнивец волен исполнять наши предписания так, как ему подскажет собственная сметливость.
Размышление XVI
Брачная хартия[355]
Сознаюсь, мне известен в Париже всего один дом, устроенный в соответствии с системой, изложенной в двух предыдущих Размышлениях. Впрочем, должен добавить, что сама система и была выведена из наблюдений за этим домом – восхитительной крепостью, в которой царствует хмельной от любви и ревности молодой докладчик Государственного совета.
Узнав, что есть на свете человек, вознамерившийся усовершенствовать брачные установления во Франции, он великодушно отворил мне двери своего особняка и пригласил осмотреть сей гинекей. Я восхитился изобретательностью, которая позволила ему с помощью элегантной мебели, роскошных ковров и свежепокрашенных стен скрыть следы ревности, достойной восточных деспотов. Я согласился, что изменить супружескому долгу в этих стенах
