– С города мы, коммуна у нас тут. До… этого еще переселились. Решили на земле, на природе жить.
Это надо же.
– С какого города?
– С Питера.
Е-мое…
– Давно тут?
– Как началось.
– Крышует кто?
– Раньше Дикий был. Потом убили его.
– Давно?
– Не знаю. Месяца три, наверное. Может, четыре.
Меня передернуло. Все никак не привыкну, что на диких землях не ведется счет времени. Мы ведем, а они – нет.
– Старший у них кто?
Она показала.
– Этот.
– Чем ты его?
– Утюгом…
– Молодец.
– Он увидел, – зачастила, – увидел, как эти… как вы… к окну. Я его… утюгом…
– Молодец.
Она вдруг разрыдалась – некрасиво, истерично, как прорвало. Всем нам было не по себе от этого…
– Ну ладно, ладно. Вот, выпей… Выпей еще.
Вляпался.
– Послушай… послушай…
Люба ревела… пришлось влепить пощечину. От пощечины она замолчала – как выключило.
– Мы с Урала. С Ижевска.
– Откуда?
– С Ижевска…
Я оглядел пацанов – всех, кроме тех, кто был на фишках. И все они как один едва заметно кивнули.
– У нас там… нормально, в общем. Плохо, но нормально. Рабов нет, бандитов нет, мы по-людски живем. Хочешь, поедем с нами. Мы домой едем.
Она лупала глазами.
– Но… нас одиннадцать человек… и корова…
– Какая корова?
– Майка.
– Какая еще майка?
Я не понял, что Майя – так корову зовут.
– Коро-о-ова… – Люба снова разревелась.
– Корову придется оставить. Там возьмут тебя в колхоз, будет у тебя и корова. Тем, кто с детьми, первотелку бесплатно дают…
– Я ее не брошу… мы… только с ней и выжили… не брошу…
Я посмотрел на Сома, Сом пожал плечами:
– Вагон есть пустой. Загнать корову, травы кинуть, пусть с коровой едут. Молока попьем.
Тоже верно.
– Ладно, – решил я, – берем и корову. Собирайтесь.
Эти были чеченцы, я это сразу просек. Они от аварцев отличаются… чем? Помотаетесь – поймете, но отличаются.
Старший у них фээсбэшник был – при обыске ксиву нашли. Старший опер. Зачем носит? А затем, что на Кавказе очень важны любые знаки, которые показывают превосходство их гордого обладателя над безответным быдлом. Если завтра постановить, что каждый, кто считает себя старшим, должен вырезать на жопе в штанах дыру, чтобы пятая точка была видна, и так ходить – все кавказцы завтра же это сделают.
Лет тридцать, может, с чем-то. Немного, то есть, старший, но не совсем. Что-то вроде капитана или майора. На Кавказе важно и старшинство, потому младший по возрасту – никогда не будет главным над старшими.
Но сейчас всякое может быть.
– Нохчо ву?
Ничего не ответил. Но вижу, что понял.
– Хья це муха ю?[45]
Не отвечает. Безымянным хочет подохнуть.
– По-русски понимаешь?
Молчание. Я достал пистолет и направил бандиту в пах.
– Что надо?
– О. Заговорил. Амир кто? Сколько человек в банде?
– Тысяча скажу – поверишь?
– И где мы вас хоронить-то всех будем… Амир кто?
– Мунаев. Полковник Мунаев.
– Полковник чего?
– ФСБ. Он настоящий полковник. Слушай, брат, а ты кто?
Я ударил пленного ногой в пах.
– Еще раз братом назовешь – кастрирую…
Постанывая от боли, чех все же торговался за жизнь, они вообще прирожденные торговцы. Не стали бы воевать – богатыми были бы, эти евреи Кавказа.
– Мужик… ты чего делаешь, да… ты с какого гурта?[46] Мы здесь по приглашению… старшие пригласили, безопасность… обещали.
– Пригласили баб насиловать?
– Ты чего… за баб, что ли? Нам рабы нужны… если твои… то ради Аллаха прости… не хотели чужого брать.
– Рабов надо? Сколько у тебя их?
– Один по дому ходит… двое за скотиной смотрят… мужик, не надо… ты чего.
– А хочешь, мы к вам придем? Ваших баб раком поставим? В ваши дома зайдем? Хочешь, чтобы так было?
– Так не бывает… баран волка не кушает.
– Баран, говоришь.
– Извини, мужик… к слову. Я тебя не имел в виду.
– А зря. Я тебя уважать уже начал. А ты юлишь. Не хочешь стать шахидом на пути Аллаха и войти в высшее общество. Позоришь нацию.
– Откуда знаешь?
– Я этого дерьма, знаешь, наслушался.
– В горах был? Полковник Мунаев тебя найдет… под БТР положит.
– Да ну…
Я улыбнулся.
– Знаешь, давно это было… у вас обычай такой был. По-моему, крест назывался. По пуле в каждое колено и в каждый локоть. Не помнишь такого?
Я достал пистолет, из него достал магазин, посмотрел. Чех побелел, но по-прежнему смотрел на меня с неукротимой ненавистью.
– Патроны дорогие сейчас, да?
– Потому сделаем мы вот что.
Я показал на ждущих своей участи оставшихся троих.
– Исполняйте, пацаны.
Один из чехов, поняв, что его ждет, завизжал и штаны намочил. Другой молитвы читал. Третий стоял молча – не сказал ни слова, даже когда петлю накинули. Уважаю таких…
Всех мародеров, насильников и грабителей, которые были к тому времени еще живы, мы повесили.
Есть, кстати, много способов повесить человека. Быстрый – это когда скользящую петлю делаешь и вешаешь так, чтобы казнимый упал с высоты – тогда у него шея ломается и смерть наступает мгновенно. Можно медленно – чтобы казнимый умер не от перелома шейных позвонков, а от удушья. Тогда высоту совсем небольшую оставлять надо. Есть по-бандеровски – палач вешает казнимого на своем плече. Можно вверх ногами повесить – тогда человек от кровоизлияния в мозг умрет, а перед этим будет мучаться. Можно повесить при помощи автомобиля –
